Дыхание смерти. Энн Грэнджер
домой напрямик, через поле, радуясь: ему теперь есть что рассказать! Если бы он подождал еще чуть-чуть и увидел, как выносят труп, его рассказ стал бы еще занимательнее.
Глава 2
Как писал Роберт Бернс, судьба шутит шутки и с мышами, и с людьми… Иен Картер подумал: живи они в одно время, он бы решил, что великий шотландец имеет в виду именно его.
Сидя в своем единственном кресле, держа в руке кружку с растворимым кофе, он вдруг впал в какое-то оцепенение. Было очень рано; рассвело настолько, чтобы можно было не зажигать свет, и в доме царила тишина. Именно в такие часы, за редким исключением, он мог никуда не торопиться. Это было время для того, чтобы подумать.
Картер осторожно пил горячий горький и невкусный кофе и думал о своей жизни. Начал с главного – с мыслей, которые и сбили его в свое время с пути истинного. Он мечтал о том, как они с Софи будут мирно стариться вместе, любоваться дочерью, которая у них на глазах из маленькой девочки превратится в доброжелательную, изящную и очаровательную молодую женщину. Такую, какой казалась ему сама Софи, когда в самом начале у них все шло хорошо.
Мечты разбились после того, как Софи познакомилась с Родни Маршемом. Родни! Ну надо же! Не в первый раз Картер мысленно изумлялся. Как его бывшая жена могла влюбиться в такого бледного, рыхлого зануду? И эта его вечная бодрая улыбочка… Выражение лица Родни особенно раздражало Картера. Кроме того, род занятий Родни (он был финансистом) казался Картеру подозрительным, хотя Родни явно преуспел в жизни.
– Иен, в тебе говорит полицейский, – парировала Софи, когда он в очередной раз излагал ей свои доводы, в то время они уже собирались разводиться. – Вечно ты всех подозреваешь!
Откровенно говоря, Софи часто обвиняла Иена в чрезмерной подозрительности, еще до того, как их брак развалился. Наверное, в чем-то она была права. Он не стал для Софи хорошим мужем. У них все разладилось задолго до того, как на горизонте появился Родни, неизменно довольный жизнью, с вечной, как будто приклеенной, улыбкой. Кто на ее месте остался бы жить с брюзгой полицейским, который каждый день окунается в бездну человеческих пороков, домой возвращается ближе к ночи, вечно усталый, не желающий ходить в гости, в рестораны и в театры? Конечно, Софи охотно променяла его на бодрого, общительного малого с хорошей деловой хваткой! Наверное, Родни и Софи созданы друг для друга. Не стоит завидовать их счастью. Но вот Милли… Милли – совсем другое дело.
Он услышал топот детских ног. Милли приближалась к гостиной. Дверь со скрипом приотворилась, и в комнату просунулось ее личико. Увидев, что отец пьет кофе, она распахнула дверь, дочка босиком протопала по полу и плюхнулась в кресло-мешок, стоящее напротив. Про тапочки она забыла, но успела накинуть на пижаму халат. К груди Милли прижимала Мактавиша, своего плюшевого мишку, ужасно похожего на человека.
Мактавиша ей купили во время поездки в Шотландию, когда они еще были семьей. На голове у медведя красовался клетчатый