Старая знакомая. Повести и рассказы. Н Люсич
и в возрасте трех лет ему поставили диагноз «бронхиальная астма». Лечащий врач из областной больницы при выписке сказал: «Отдайте мальчика лет с шести на какой-нибудь духовой инструмент. Он будет дуть в трубу, разовьет легкие и дыхание выровняется».
Когда пришло время, мы отвели Мишу в музыкальную школу для обучения игре на флейте с пониманием того, что все сделали правильно. Примерно через пару месяцев нашего флейтиста вернули обратно. Учительница вывела его в узкий школьный коридор, завешенный портретами великих композиторов и наполненный какофонией музыкальных инструментов, и сказала:
– Мы напрасно теряем время. Он просто не дует, поймите, я не могу его заставить!
Миша стоял с флейтой в руке и смотрел на меня взглядом, означающим «не хочу и не буду». С музыкой было покончено.
Кашель, правда, тоже прошел со временем сам по себе, как говорится, перерос.
Похожая история случилась и у моей соседки. В их чудесной артистической семье, где мама играла на фортепиано, а папа пел в опере, было решено отдать дочку на раннее обучение в музыкальную школу. Есть такие классы для особо одаренных детей, куда принимают с четырех лет. Родители повели дочь в музыкальную школу, но та даже не стала сидеть за инструментом. Зажатая между спинкой стула и клавиатурой, она некоторое время глядела на свои руки, лежащие на клавишах, слушала, что ей говорят, а потом резко съезжала со стула под пианино. Брыкс! Урок окончен.
Так и не завелись у нас музыканты в новом поколении.
Я вспоминаю об этом, когда мой оперный сосед распевается в дальнем углу огорода:
– Ми, ми, ми-и-и! А-а-а-а! Ми-и-и…
Правда, мой старший сын все же приобщился к искусству, хотя и не совсем так, как нам это представлялось.
Паша окончил музыкальную школу по курсу фортепьяно, но как-то незаметно для самого себя и для нас. Инструмент совсем не увлек его, – кое-как, на двойки и тройки, он отучился положенные семь лет, и больше никогда не играл и не вспоминал об этом.
Когда Паша перешел в старшие классы, я стала брать его с собой в депо на оклейку троллейбусов.
Трамвайно – троллейбусное депо располагается за высокой стеной почти в центре города. За проходными – зеленая зона размером с приличный парк. В траве проложены рельсы для трамваев, где они стоят друг за дружкой и ждут своей очереди на выезд, а также большой асфальтированный плац для троллейбусов. Мы работали в большом одноэтажном здании, где транспорт моют, чинят, красят и снова выпускают в город. Это здание – большой гараж со множеством парковочных мест, смотровыми ямами, нависающими сверху проводами и металлоконструкциями. Из гаража есть два выезда друг напротив друга, и, если ворота открыты с обеих сторон, они образуют настоящую аэродинамическую трубу. Здесь сумеречно, потому что свет проникает сквозь маленькие закопченные стеклышки высоко под потолком, которые не мылись со времен создания депо. Звуки отдаются гулким эхом, пахнет мазутом и сваркой, рабочие ходят в замасленных спецовках по своим делам, – кто со скрипучей тележкой, загруженной