Твое злое великолепие. Кара А. Хэвен
девушка удовлетворенно улыбнулась, смотря на задумчивого мужчину краем глаза.
– Не знаю, как точно объяснить это чувство, однако я скорее их жалею, чем злюсь. Зная полную историю человека, как-то не очень хочется сразу кидаться словами, что он плохой, просто были обстоятельства…
– Я поняла, на самом деле на мой вопрос изначально не существовало правильного ответа, – Лилит схватила Габриэля руку и продолжила, – например, я считаю, что в этой истории каждый по-своему злодей: жители, любившие девочку, однако не удосужившиеся хоть как-то ей помочь психически, родители, позволившие своей несовершеннолетний дочери покинуть их, дворянин, обращающийся с новой женой, словно с игрушкой, Элиот, давший Сан надежду, но в итоге изменивший ей и сама героиня произведения, которая не могла попытаться помочь себе и лишь все время цеплялась за чужие дорогие штаны, надеясь на счастливую случайность хорошего конца. Я тебя спросила о таком, чтобы понять, как именно ты мыслишь, что предпочитаешь видеть в людях.
– Мне кажется ты немного переборщила… я воспринял это всерьез.
– Нет, это даже хорошо, что ты серьезен, просто ты пытаешься смотреть только на лучшее и в будущем, к сожалению, это может стать для тебя фатальной ошибкой. Однако я уважаю твое мнение, хоть оно и в корень отличается от моего. Иногда приятно видеть кого-то, кто не замечает плохой стороны у людей.
К концу диалога они уже подходили к пункту назначения. Перед ними предстала небольшая круглая беседка построенная из неестественно черных камней, а в центре мрачного сооружения стоял каменный стол, внешне похожий на алтарь, на котором неподвижно замерли красные свечи искрящиеся необычайно ярким алым огнем. Вокруг самой беседки почти в полуметре друг от друга стояли уже другие зеленые свечи, плотно прижимаясь к беседке, словно не позволяя чему-то невероятно страшному и опасному из нее выйти.
– Держи, – Лилит взяла одну из принесенных изумрудных свеч и поспешно зажгла ее, отдавая Габриэлю, – ты же никогда не видел такие свечи в церкви, да?
– А должен был? – признаться, Сервонте испытывал непомерное любопытство к этим загадочным предметам, так как алура использовала их почти везде, во время завтрака или ужина, в саду или беседке, даже когда выходила, всегда носила их с собой про запас.
– Я бы удивилась, если бы ты сказал «да».
– А что в них такого особенного?
– Что ты знаешь об очищении? – Лилит лукаво хихикнула, беря своей холодной рукой чужое горячее запястье.
– Ну, это процедура, где священник уничтожает внутренние нечистоты человека, – синтон аккуратно одернул руку, стараясь не навредить хрупкой девушке, однако ее железная хватка не позволила ему освободится из сладких пут, поэтому он, проигнорировав вцепившиеся пальцы, продолжил: – если не выводить нечистоты, то они приведут к пургаменторому, а там и стать иммундусом недалеко.
– Это то, что тебе рассказали в церкви Корлес? – хотя паладин не мог этого видеть, однако ему почему-то