Жизнь в подарок. Василий Седой
сказать, что Угрюмый действительно отличался от других какой-то мрачностью характера. Возле каравана он снял тетиву и с неохотой вернул мне лук, который я спрятал в телеге среди другого оружия.
До обеда ничего значимого не происходило, а вот во время короткой остановки ко мне подошёл наставник – дальше буду называть его именно так – и принёс два продолговатых полотняных мешочка, которые прикрутил широкими сыромятными ремешками к моим запястьям, и велел не снимать, даже отходя ко сну. Странный, надо сказать, у него подход к учёбе. Ну да ладно, выводы делать рано, поживем – посмотрим, как оно будет. А будет, думаю, не легко.
Несмотря на то что привязанные мешочки не отличались каким-то большим весом, уже через час я просто не мог поднять рук. Даже не замечал до этого, сколько человек в своей жизни делает непроизвольных движений руками. Я уже не говорю о таких случаях, как отогнать комара или мошку. Хватает и других раздражителей – то хочется почесаться, то непроизвольно сопроводить слова каким-нибудь жестом. Уже через пару часов я старался таких движений не делать, а к вечеру большей частью дел пришлось заниматься маме с братом. Хорошо, сегодня никакой тренировки не случилось, иначе даже не представляю, как бы я выкручивался.
На следующий день утром поймал себя на мысли, что даже во сне старался не шевелить лишний раз руками. А встал разбитым, как будто трудился всю ночь.
Первая тренировка прошла… тяжело. Наставник показал несколько стоек и простейших ударов, которые заставил повторять в течении всего часа. Он довольно сильно удивился, когда после нескольких повторов я перестал ошибаться и делал все показанное практически идеально. Похоже, здесь помогла моя идеальная память. Но если с повторениями сложностей не возникло, то вот насчет физического состояния моего организма так не скажешь. До конца занятий продержался на одном упрямстве. Одежда настолько пропиталась потом, что складывалось впечатление, будто я вылез из водоёма и забыл её отжать. Об участии в бытовых делах снова не могло быть и речи. На это просто не осталось сил.
Наблюдающие все это казаки посмеивались и спорили между собой на тему того, когда я сдамся и брошу заниматься фигнёй. А я, что называется, закусил удила. Для себя решил: сдохну, но слабину не дам.
Только на четвёртый день пути обратил внимание, что перестал делать лишние движения руками и стал втягиваться в тренировки. Было не менее трудно, чем раньше, но я потихоньку привык и перестал страдать от запредельной усталости. Ещё через три дня мы прибыли на место. Нет, не на место где будем жить, а к населенному пункту, в котором осели казаки.
В нем – я бы назвал его селом – мы только переночевали и уже на следующее утро в сопровождении нескольких казаков во главе с сотником направились в место будущего расположения хутора. Наставник тоже решил составить компанию. Казалось бы, расстояние небольшое, а из-за нескольких оврагов пришлось петлять почти до обеда.
Предложенное место понравилось всем родным и более чем устраивало меня. Я сразу положил глаз на протекающий по ложбине ручей, который метров через триста пропадал в глубоком