Механизм человечности. Лариса Петровичева
полей в каналах.
Если вся Хаома относилась к арниэлях, как к забавным и дорогим игрушкам, то Анна видела в них людей. Таких же, как она сама, пусть и искусственно созданных. При мысли о том, что этот мерзавец мог бы так поступать с ней, сперва насиловать, а потом душить, в груди поднималась волна гнева.
– Исправляю то, что вы испортили, – снизошла она до ответа.
– Чем-то помочь? – поинтересовался инквизитор.
– Не мешайте.
Дженни вздохнула, Анна убрала ключи и спросила, ласково погладив ее по щеке:
– Как ты, моя хорошая?
Арниэль шевельнулась, села в кровати, нахмурилась, поморгала глазами. Инквизитор смотрел на нее, словно ребенок на цирковое представление.
– Ах, я, кажется, лишилась чувств от удовольствия, – негромко ответила Дженни и, дотронувшись до руки человека, который сознательно причинял ей боль, добавила: – Вы исключительный кавалер, это было… неописуемо.
Гнев и злость сделались еще глубже. Дженни говорила то, что хотели слышать ее мучители, ее так обучили – но Анна знала, что арниэль чувствует сейчас. Брезгливость. Боль. Ненависть. Чувствует и не может вылить на голову негодяя, потому что таковы ее настройки.
Они с отцом были мечтателями. Наверно, не было такого ученого, который не мечтал бы создать гомункула, но всем им были нужны механические слуги и рабы. А Гейб Коннор хотел сотворить новую жизнь. Новое существо, которое во всем превзойдет своих создателей. Существо, которое будет двигаться, трудиться, искать, любить.
Но потом к делу подключились деньги Итана, и вместо сверхчеловека с фабричной ленты стали спускаться курьеры, повара, служанки и проститутки для тех, кто уже не знал, куда тратить свои состояния. И никто не видел в арниэлях живых существ, равных себе. Никто и задуматься не хотел о том, что проститутка, которая идет к очередному пресыщенному подонку, тоже личность со своими чувствами и мечтами.
Сверхчеловек никому не нужен. Людям намного интереснее механические курьезы и диковинки. Результаты продаж это подтверждали.
– Зачем вы ее ломали? – спросила Анна, бросив взгляд на инквизитора. Нет, и ведь даже не думает о том, чтобы надеть штаны! Она старалась не смотреть, но взгляд так и утекал в ненужную сторону, и глаза начинало печь.
– Хотел проверить кое-что, – ответил инквизитор и посмотрел на Анну так, словно удивлялся ее наглости. – Хотел узнать, сможет ли арниэль ударить человека. Убить.
– Не сможет, – глухо откликнулась Анна. Вновь вспомнилось тело отца на ковре, кровь, которая вытекала на ворс, безжизненно разжавшиеся руки, которые могли держать целый мир. – У них есть особый блок. Ни один арниэль никогда не причинит вреда человеку. Это принципиальный этический вопрос.
– А Гейба Коннора убил как раз арниэль, – сообщил инквизитор и добавил: – Как это, в сущности, иронично: создание посягает на создателя.
– Не говорили бы вы о том, чего не понимаете! – вспыхнула Анна. Возмущение закипело в ней, потекло дымящимися ручейками,