Холодный туман прошлого. Николай Леонов
мол, видел он, как ведьма тетеньку в болоте утопила. Но Пашка в детстве был большой любитель приврать, поэтому его слова не приняли всерьез. Я, конечно, его рассказ записал, в дело передал, но кто мальцу особо поверит? Да и ведьм у нас тут не имеется. Лет тридцать назад жила тут знахарка, тетя Рая, но ее уже давно в живых нет.
– Значит, Наташки Лариной сын, – повторил Станислав.
– Да, на соседней улице она живет. У нее еще лебедь на калитке.
Стало быть, это та самая женщина, у которой опер спрашивал дорогу в участок. Теперь точно надо будет к ней зайти. Изначально Стас планировал отмахнуться от ее приглашения. Но теперь есть о чем поговорить.
– Ох! – воскликнул ни с того ни с сего Ермолаев. – Вот, елки-палки, память уже подводить начинает.
– Что такое? – оживился Крячко.
– У нас ведь журналист не так давно был из города. Тоже спрашивал про эту историю. И ко мне приходил, и к Наташке.
– Что за журналист?
– Из газеты какой-то, там название мудреное, не наше. Сказал, что вроде открылись новые обстоятельства в этой истории. Мне не жалко, я рассказал все, как вот вам сейчас. Да и Наташка тоже.
– А как он выглядел, этот журналист?
– Такой высокий, худой, лохматый.
По описанию похоже на Закутько. Вот это уже интересно.
– А когда приезжал?
– В апреле. В конце вроде. У нас снег уже сошел, но зелень только начала пробиваться. Но приезжал не в выходной, а где-то среди недели.
Стало быть, Семен решил завершить начатое его другом дело. Интересно, может, по зиме здесь и Залевский объявлялся? Опер достал телефон, быстро нашел фотографию Закутько.
– Не этот приезжал? – спросил он, показывая старику фото.
– Он, – кивнул старик. – И можете не переспрашивать. Точно он.
– А больше никто не приезжал? Может, зимой или осенью.
– Нет, больше никто. Я бы точно запомнил. Да и дело такое, сами понимаете. Вот кроме этого, долговязого, никто больше не спрашивал. Значит, вот какие обстоятельства открылись?
– Сергей Егорович, я вам скажу честно: если бы не этот парень, то никто бы историю с пропавшей девчонкой и не вспомнил бы. Ну или вспомнили бы еще лет через десять-двадцать.
– Слушайте, а не этот ли журналист погиб? Фотографию которого вы мне показали.
– Он, – подтвердил Крячко, не став, правда, вдаваться в подробности, что никаким журналистом Семен не был. Не стоит пока говорить старику о том, что двое молодых ребят влезли в опасную авантюру, за что и поплатились. Если сам что-то скажет или спросит, тогда, конечно.
– Я так и подумал. И кстати, сомневаюсь, что он был журналистом.
– Почему?
– Я, молодой человек, хоть и проработал всю жизнь деревенским участковым, но с прессой встречаться доводилось, и не раз. И с местной, и со столичной. У журналиста, знаете, жилка должна быть. Которая ему позволяет вопросы задавать, в том числе и неудобные, вынюхивать. А этот паренек как будто чужое задание выполнял. Да, вопросы задавал, вроде