Шабоно. Истинное приключение в магической глуши южноамериканских джунглей. Флоринда Доннер
очень-то вы похожи на антрополога. – Густые брови отца Кориолано поднялись и сдвинулись. – Конечно, большинство из тех, кого я встречал, были мужчины, но было и несколько женщин. – Он почесал голову. – Вы как-то не соответствуете моему представлению о женщине-антропологе.
– Не можем же мы все быть похожими друг на друга, – легким тоном сказала я, подумывая, кого это он мог встретить.
– Пожалуй, верно, – сказал он застенчиво. – Я просто хочу сказать, что на вид вы не совсем взрослая. Сегодня утром после того, как уехали ваши друзья, разные люди спрашивали меня, почему они оставили ребенка у меня.
Его глаза живо засветились, когда он стал подтрунивать над индейцами, ожидающими, что взрослый белый непременно должен превосходить их ростом.
– Особенно когда у них светлые волосы и голубые глаза, – сказал он. – Считается, что они-то должны быть настоящими великанами.
В эту ночь в моей затянутой сеткой колыбели мне привиделся жуткий кошмар. Мне приснилось, будто ее крышка намертво прибита гвоздями. Все мои попытки вырваться на свободу разбивались о плотно пригнанную крышку. Меня охватила паника. Я закричала и стала трясти раму, пока вся эта хитроумная конструкция не опрокинулась вверх дном. Все еще в полусне я лежала на полу, голова моя покоилась на обвисшей груди старухи. Какое-то время я не могла вспомнить, где я. Детский страх заставил меня теснее прижаться к старой индианке, я знала, что здесь я в безопасности.
Старуха растирала мне макушку и нашептывала на ухо непонятные слова, пока я окончательно не проснулась. Уверенность и покой вернулись ко мне от ее прикосновения и непривычного гнусавого голоса. Это чувство не поддавалось разумному объяснению, но было в ней нечто такое, что заставляло меня прижиматься к ней. Она отвела меня в свою комнатушку за кухней. Я улеглась рядом с ней в привязанном к двум столбам тяжелом гамаке. Чувствуя оберегающее присутствие этой странной старой женщины, я без всякого страха закрыла глаза. Слабое биение ее сердца и капли воды, просачивающейся сквозь глиняный жбан, увели меня в сон.
– Тебе намного лучше будет спать здесь, – сказала на другое утро старуха, подвешивая мой хлопчатобумажный гамак рядом со своим.
С того дня Анхелика не отходила от меня ни на шаг. Большую часть времени мы проводили у реки, болтая и купаясь у самого берега, где красно-серый песок напоминал золу, смешанную с кровью. В полном умиротворении я часами наблюдала за тем, как индианки стирают одежду, и слушала рассказы Анхелики о былых временах. Словно бредущие по небу облака, ее слова сливались с образами женщин, полощущих белье и раскладывающих его на камнях для просушки.
В отличие от большинства индейцев в миссии, Анхелика не принадлежала к племени макиритаре. Совсем молоденькой ее выдали за мужчину из этого племени. Она любила повторять, что он хорошо с ней обращался. Она быстро усвоила их обычаи, которые не особенно отличались от обычаев ее народа. А еще она побывала в городе. Она так и не сказала мне, в каком именно. Не сказала