Маленькие женщины. Хорошие жены. Луиза Мэй Олкотт
к старому дивану на чердаке и закончила борьбу со своим гневом в одиночестве.
Буря внизу утихла, потому что миссис Марч вернулась домой и, услышав эту историю, вскоре заставила Эми осознать, что она поступила подло с сестрой. Джо неподдельно гордилась своей книгой, и её семья видела в ней росток литературного таланта, подающий большие надежды. Книга содержала всего с полдюжины маленьких сказок, но Джо усердно работала над ними, вкладывая в них всю душу и надеясь написать что-нибудь достойное быть опубликованным. Она недавно очень тщательно переписала свои сказки и уничтожила старый черновик, так что разведённый Эми костёр поглотил драгоценный труд нескольких лет. Другим это казалось незначительной потерей, но для Джо это было ужасным бедствием, и она чувствовала, что никогда не сможет с этим примириться. Бет скорбела, как по умершему котёнку, а Мэг отказалась защищать свою любимицу. Миссис Марч выглядела серьёзной и опечаленной, и Эми чувствовала, что никто не будет любить её так, как прежде, пока она не попросит прощения за свой поступок, о котором теперь сожалела больше всех.
Когда раздался звонок к чаю, появилась Джо, выглядевшая такой мрачной и неприступной, что Эми потребовалось всё её мужество, чтобы сказать кротко:
– Пожалуйста, прости меня, Джо. Мне очень, очень жаль.
– Я никогда тебя не прощу, – сурово ответила Джо и с этого момента не обращала никакого внимания на Эми.
Никто не говорил о случившейся великой беде, даже миссис Марч, ибо все по опыту знали, что, пока Джо в таком настроении, слова пропадут даром и самое мудрое – подождать, пока какая-нибудь маленькая случайность или её собственная великодушная натура не смягчат негодование Джо и не положат конец размолвке. Это был не самый весёлый вечер, потому что, хотя они, как обычно, шили, а мать читала вслух Бремера, Скотта или Эджворта, чего-то не хватало, и милый домашний покой был нарушен. Острее всего они ощутили это, когда пришло время петь, потому что Бет могла только играть на пианино, Джо стояла онемевшая, как рыба, а Эми была совершенно разбита, так что Мэг и мама пели одни. Но, несмотря на все их усилия казаться весёлыми, как жаворонки, их голоса, похожие на звуки флейты, казалось, звучали не так хорошо, как обычно, и все чувствовали себя не в своей тарелке. Миссис Марч тихо шепнула, целуя Джо на ночь:
– Дорогая, не держи зла слишком долго. Простите друг друга, помогите друг другу и начните следующий день с чистого листа.
Джо хотелось прильнуть к материнской груди и выплакать всё своё горе и гнев, но слёзы были слабостью, не подобающей мужчине, и рана, нанесённая ей, была столь глубока, что она ещё не могла простить сестру до конца. Поэтому она с усилием сморгнула слёзы, покачала головой и сказала хрипло, потому что Эми подслушивала:
– Это было отвратительно с её стороны, и она не заслуживает прощения.
Сказав это, она демонстративно пошла спать, и в тот вечер не было ни веселья, ни доверительных бесед.
Эми была чрезвычайно оскорблена тем, что все её попытки помириться были отвергнуты,