Русские отряды на французском и македонском фронтах (1916-1918 г.г.). Юрий Данилов
и не имея возможности ни перед кем высказаться, русские офицеры и солдаты, естественно, не могли пользоваться всей полнотой ухода в том лечебном заведении, в котором они находились и, более чем когда-либо, чувствовали свое одиночество и отчуждение от всего близкого и родного.
Лишь к середине 1917 года были приняты некоторые меры по сосредоточению в определенных пунктах русских больных и раненых, с привлечением в госпитали этих пунктов русских врачей и русских сестер милосердия на службу, а также по изданию на русском языке установленных правил для больных.
Отсутствие приданных к бригадам санитарных частей чувствовалось особенно на македонском фронте, где заболеваемость всякого рода болезнями была очень велика. Начальник 2-й особой бригады генерал Дитерихс еще по пути в Салоники телеграфно просил русский Генеральный штаб о высылке в его распоряжении санитарного отряда. Просьбу генерала Дитерихса поддерживал также генерал Саррайль, главнокомандующий македонским фронтом, находя необходимым наличие лечебного заведения, в котором понимали бы русский язык. Однако лишь впоследствии к русским войскам присоединились учреждения русского Красного креста, которые имели во главе даже своего особого уполномоченного.
В долгие дни вынужденного болезнью или ранением молчания особенно чувствительно было отсутствие регулярных известий с родины. Почтовые сношения между Россией и Францией были организованы недостаточно удовлетворительно, да и вообще они были весьма затруднительны по военным условиям. Вся корреспонденция русских войск с Россией должна была собираться в один пункт (Труа) и проходить через длительную цензурную контрольную комиссию. От плохой налаженности почты очень страдали чины наших бригад, находившиеся за границей. Многих охватывала жуть одиночества и тоски по родине и своим близким. Особенно эти чувства усилились в период революции, когда для солдат выяснилось, что на родине у них происходят какие-то им хотя и малопонятные, но, по-видимому, весьма важные пертурбации.
Надо отдать справедливость некоторым членам русской колонии в Париже, которые, из побуждений доброго сердца, вступили в переписку с этими простыми людьми, заброшенными на чужбину, стараясь их подбодрить и быть им полезными делом и словом. В моем распоряжении была целая пачка ответных солдатских писем, из чтения которых я усмотрел, с какой трогательностью некоторые русские парижские корреспонденты старались облегчить душевное настроение наших солдат и с каким участливым вниманием они относились к каждой солдатской просьбе.
Конечно, наряду с такой перепиской велось, вероятно, другой серией корреспондентов и распропаган-дирование наших военных контингентов, пользуясь их неуравновешенным состоянием духа. Но об этом я могу судить только косвенно.
Чтобы прийти на помощь русской колонии и хотя бы до некоторой степени заменить во Франции русским солдатам их отсутствующие семьи, очень привился институт так называемых «marraines» (крестных матерей). Были, вероятно, и легкомысленные