На языке родных осин. Алексей Клёнов
по ночам, ни днём – не говорите.
Когда кружится кругом голова
Поверив очевидности событий.
Не пожалейте ласки. И тепла
Душе усталой каплю уделите
Когда звенят любви колокола
Не говорите слов, не говорите.
Не уничтожьте веры в доброту
И хоть на миг, позвольте, на прощанье
Увидеть, наконец, позвольте ту
Что ободрит улыбкою печальной.
Вы только ничего не говорите.
Я вас прошу: пусть помолчит молва!
Когда замру в предчувствии событий
Не говорите горькие слова…
Подражание Александру Блоку
Ин вино веритас. Вся истина в вине.
И я смотрю с надеждой на стакан
Где капля истины лежит на дне
Дразня мой пьяный, неприкрытый срам.
Столы, табачный дым и полумрак
Качающийся в сумраке свечей.
Я сфокусировать не мог никак
Свой мутный взгляд на женщине ничьей.
Я каждый вечер прихожу сюда
Смотреть в её усталые глаза.
Всегда без спутников, всегда одна
Бокал вина, на шляпке – брошь-слёза.
Лик тонкий, в обрамлении волос
И черный локон вьётся по щеке
В озёрах глаз всегда немой вопрос
И сигарета тонкая в руке.
И боль в глазах. Несбыточность. И страх.
И складка горькая – граница меж бровей
Печать молчания на розовых устах
Пугает неприступностью своей.
Я каждый вечер истину ищу
В её глазах, и терпкости вина.
О чём молчит всегда, понять хочу
И почему без спутника, одна?
Какой тоски не высказана боль
В смятенных и беспомощных глазах?
И чем навязана такая роль:
Тонуть в своих невидимых слезах?
В какой-то вечер истину найду
На дне стакана. И оставив стыд
Я к ней, всегда печальной, подойду.
Ин вино веритас. Но мой стакан разбит…
«Вопреки всегдашней безнадёге…»
Вопреки всегдашней безнадёге
Дивный сон приснился нынче мне:
Был я рыцарем, и в латах строгих
Я на белом гарцевал коне.
Стройный конь, звеневший удилами,
Нёс меня по берегу реки.
Блики солнца на мече играли
Сжатом в стали рыцарской руки.
Конь, своим серебряным копытом,
Высекал звенящую искру.
И казалось мне в давно забытом
Я не в первый раз таком миру.
Словно было всё. Шумели травы.
Серебрилась плавная река.
Мне знакомы в этом мире нравы
Зорок глаз, тверда моя рука.
Иссечён рубцами в поле брани
Меч отточен вражьей головой.
И не в первый раз весенней ранью
Возвращаюсь в замок родовой.
И шатёр в степи ковыльно-белой
Для меня привычен. В вышине
В синем