Особое мнение. Филип К. Дик
Нужное слово колом застряло в горле. – К примеру, по оптовой цене таким, как они, убежища уступать?
Коннерс в возмущении вытаращил глаза.
– По оптовой?! Тогда всем вокруг захочется покупать их по оптовым ценам! Нет уж. Во-первых, так будет несправедливо… а во-вторых, долго ли мы продержимся на плаву? Долго ли «Дженерал Электроник» протянет?
– Пожалуй, недолго, – угрюмо признал О’Нил.
– То-то! Брось чудить! – с резким, отрывистым смешком подытожил Коннерс. – Выпить тебе сейчас не помешает, вот что я думаю. Идем в подсобку, у меня в столе имеется около пинты «Хейг энд Хейг». Примешь чуток, взбодришься, и двинем домой. Денек сегодня выдался…
Майк Фостер брел вдоль темной улицы, сквозь толпы спешащих по домам людей, увешанных магазинными свертками, сам не зная, куда. Глаза будто туманом заволокло. Прохожие толкались, оживленно галдели, но Майк не замечал ни толчков, ни смеха, ни огней витрин, ни гудков автомобильных клаксонов, ни лязга светофоров – ничего. В голове не осталось ни единой мысли. Шел он машинально, куда ноги несут.
Справа в сгущавшихся ночных сумерках засияла всеми красками радуги громадная, броская неоновая вывеска:
НА ЗЕМЛЕ МИР
В ЧЕЛОВЕКАХ БЛАГОВОЛЕНИЕ[4]
БОМБОУБЕЖИЩЕ ОБЩЕГО ПОЛЬЗОВАНИЯ
ВХОД – 50 ЦЕНТОВ
Плата за тиражирование
По обе стороны от дороги тянулись вдаль однообразные россыпи черного пепла. Неровные, беспорядочные черные кучи высились всюду, от горизонта до горизонта, насколько хватало глаз. Развалины зданий, городов, унылые руины цивилизации покрывали разоренную планету сплошь; мелкая черная пыль – смесь из крупиц обугленной кости, стали, бетона – клубилась по ветру, точно мука, неизвестно зачем, для кого смолотая жерновами титанической мельницы.
Аллен Фергюссон, зевнув, закурил «Лаки Страйк» и лениво откинулся на блестящую кожаную спинку сиденья роскошного «Бьюика» пятьдесят седьмого года.
– Угнетающее зрелище, – заметил он. – Всюду одно и то же – разруха, пепел, хлам. Тоска, хоть волком вой.
– Так не смотри по сторонам лишний раз, – равнодушно посоветовала сидевшая рядом девушка.
Блестящий глянцем мощный автомобиль катил по устилавшему дорогу пеплу ровно, почти без звука. Едва касаясь рукой баранки руля с силовым приводом, Фергюссон устроился поудобнее. В кабине негромко мурлыкало радио. Нежная музыка – фортепианный квинтет Брамса, передача из Детройтского поселения – навевала покой. Подхваченный ветром пепел хлестал навстречу и уже успел изрядно запорошить оконные стекла, хотя машина проехала от силы полдюжины миль… но это ладно, не страшно. У Шарлотты в подвальной кладовке имеется и садовый шланг из зеленого пластика, и оцинкованное ведро, и силиконовая губка с одной из дюпоновских фабрик.
– А еще у тебя там полный холодильник скотча, насколько мне помнится, – добавил Фергюссон вслух. – Если только ваши местные шустрики его не прикончили.
Шарлотта, убаюканная урчанием
Евангелие от Луки, 2:14, начало песни сонма ангелов, призывавших все сущее возвеселиться после того, как ангел-благовестник сообщил вифлеемским пастухам весть о рождении Иисуса Христа.