Разум. Том 1. Землянин. Владимир Гергиевич Бугунов
незнакомую речь. Он различил два голоса: один – мужской, дребезжащий и явно старческий, второй принадлежал девушке или молодой женщине, он был высоким, напористым и в то же самое время тёплым, что ли. Не понимая, о чём говорят эти двое, он прислушивался к тембру, произношению звуков и… удивился самому себе. Он запросто мог бы на слух определить любой язык любой цивилизации Кольца Разумных Миров. Пусть не понять дословно, но определить, кому принадлежала эта плавная, слегка цокающая речь.
Его обожгла неожиданная мысль, а может ему так и не удалось прорваться, и он угодил в лапы каких-нибудь неизвестных ему союзников огунов, язык которых ему был неизвестен? И всё же появившееся при пробуждении тревожное чувство опасности постепенно уходило из него, лишь в глубине мозга пульсировала непреходящая резкая боль. Наконец, он решился и открыл глаза. Его голое тело было прикрыто лёгким синим покрывалом, облеплено датчиками, липучками со странными шарообразными прибамбасами, обвешано проводами и трубками. Лежал он в стеклянном ящике-саркофаге.
Тотчас же над ним склонились двое: старик с худощавым, вытянутым лицом, серыми глубоко сидящими глазами, седым ёжиком волос на голове и девушка с внимательно смотрящими карими глазами, продолжающая что-то говорить мужчине. Её блестящие медно-рыжие волосы волнистой копной спадали вперед, и она недовольно морщилась, убирая их коротким поворотом головы. Старый «ёжик» произнёс несколько вопросительных фраз, обращаясь к Киму, но, не дождавшись ответа, лишь пожал плечами и что-то коротко сказал девушке. Та, видимо соглашаясь с ним, кивнула головой и всё-таки, потеснив старика, стала настойчиво задавать свои вопросы. Ким Русс одинаково безразлично пожимал плечами и разводил руками, отвечая им на своём языке:
– Я не понимаю вас.
Контакт явно не получался. И тут девушка, подав вполне понятный предупредительный жест, одновременно относящийся и к нему, и к старику, быстро отошла к стеллажу у противоположной стены помещения и вернулась к ним с прибором, чем-то отдалённо напоминающим диктофон. Она подключила прибор к верхнему разъёму саркофага, и тотчас же почти к губам пилота опустилась блестящая штанга с раструбом на конце и знаками дала понять: мол, говори, хоть что-нибудь говори.
Ким облизнул разом пересохшие губы и внятно произнёс:
– Я не понимаю вас. Я почти ничего не помню, что было со мной до моего пробуждения. Я помню, что должен был вырваться из плена. Меня преследовали, потом вспышка и… я отключился. Я не знаю, как попал к вам и кто вы… Где я?
Чувствуя, как волна слабости начала вновь его накрывать, Ким почти кричал последние слова, хотя девушка и старик под конец услышали только горячечный, еле различимый шёпот. Старик, убедившись, что пилот заснул, поманил девушку в сторону.
– Признаться, уважаемая, за свою многолетнюю практику общения, э-э-э, с себе подобными, я ни разу не слышал этого, я бы сказал, экзотического языка. Я ничего не понял, вот в чём вопрос! Думаю, вы тоже.
– Да, док, – задумчиво произнесла Астер, – мне тоже показалось, что его язык,