Зверь придет с рассветом. Жанна Лебедева
– станут вести себя еще грубее. Таких лучше не злить.
И Валари принял решение. Быстро, как всякий полудикий подросток, привыкший к тому, что события жизни летят стремительно, а опасности, подстерегающие за всяким углом, не оставляют времени на лишние взвешивания и раздумья.
– Я пойду с вами. – Он миролюбиво развел руками. – Не убегу никуда. Позвольте только зайти домой и взять свои вещи.
– Какие у нищего бродяги могут быть ценности? – рыкнул первый хенке.
– И дом? – ухмыльнулся второй.
– Я живу в катакомбах под торговыми рядами, – пояснил Валари. – В ярмарочные дни, когда нет занятий в школе для бедных, сижу возле дороги и играю проходящим добрым людям на мандолине. Песни пою…
– Избавь нас от подробностей, – недовольно фыркнул высокий хенке. – Заберешь свое барахло.
Валари соврал насчет дома. Все остальные люди из его общины жили в другом конце города. На окраине, в подвале разрушенного и заросшего кустами особняка. Парнишка и под пыткой не выдал бы хенке их истинное убежище. Тут же, под рядами, он иногда ночевал сам и прятал во время торговых дней свои нехитрые пожитки, чтобы не уходить от кормушки далеко.
Они подошли к шумному и многолюдному рынку. Длинное строение с каменными арками-подпорами тянулось вдоль проезжей улицы и тонуло в лиловом мареве цветущих сиреней. Под скошенной крышей и навесами прятались от жары многочисленные лавочники и коробейники.
Валари обошел ряды кругом. На задворках, заросших акациями, лавочники сваливали отходы и мусор. За его душной горой виднелся отмеченный двумя сколотыми гранитными глыбами ход под землю.
Паренек собрался нырнуть туда, но высокий хенке больно ухватил его за шкирку, сквозь одежду прямо за кожу, резко вздернул над землей.
– Попробуешь обмануть нас и сбежать – выслежу и спущу шкуру, понял?
– Я не собирался сбегать, – болезненно прошипел в ответ Валари.
Хенке с напускной небрежностью грохнул его о землю. Еще и пинка сопроводительного дал. Когда пойманный скрылся в темной норе, оба воина присели на камни и принялись ждать.
– Надо было привязать его на веревку, Скайскиф, – зевая, протянул коренастый хенке.
– Щенок вернется, Клайф, – отмахнулся его высокий соратник. – Я здорово напугал гаденыша.
Валари действительно вернулся вскоре. В одной руке он нес заштопанный вещевой мешок, в другой – убранную в потертый кожаный чехол мандолину. Подняться обратно к хенке его вынудил не страх, а забота. Обеспокоенность за остальных, оставшихся в общине нищих. Бабушку преследовала городская стража. Самого Валари – воины могущественного хати (что еще хуже). Возвратиться к своим – значит, накликать на них беду.
И встреча с настоящим хати вдруг перестала пугать его так сильно. Хенке, конечно, грубы, но великие духи, говорят, вовсе не такие, как их суровые слуги. По слухам хати мудры, великодушны и одухотворенны. И Хати-Йоремуне – великое существо! – просто не может обойтись с Валари дурно…
Он