Традиции & Авангард. №1 (20) 2024 г.. Коллектив авторов

      По выделенке ехал я в такси,

      дома пронумерованные плыли.

      О чём-то дождик снова моросил,

      гудели о своём автомобили.

      С водителем разговорились мы.

      Он воевал, был добровольцем, ранен.

      К ним фосфорный снаряд летел из тьмы,

      попал в блиндаж – и загорелись парни.

      Их лица, руки, всё обожжено.

      Огонь сбивали – по траве катались.

      И сделалось вокруг черным-черно,

      бойцы как будто заново рождались.

      Он сжал тут крепко руль и замолчал.

      Я видел шрамы, кожу от ожогов.

      Мы проезжали Киевский вокзал,

      он улыбнулся на ж/д дорогу.

      Играла песня – Александр Ф. Скляр,

      светились окна башни Москва-сити,

      глаза слепило мне от встречных фар,

      тянулись с неба дождевые нити.

      Мы встали во дворе, объехав дом,

      уже был на пороге поздний вечер.

      Мне защемило сердце о живом

      от радости и от случайной встречи.

      В растренированном трико сосед

      спускается под горку в магазин.

      За тёплым хлебом, пачкой сигарет,

      и музыка играет рядом с ним.

      А музыка из тонкого стекла

      и разнотравных зарослей полей.

      От деревенского колодца-журавля

      взлетает тень под возгласы детей.

      Отличный день: ни ветра, ни дождя,

      ни облаков, клубящихся вдали.

      Всё хорошо, но вот одна беда —

      ни сигарет, ни хлеб не привезли.

      Сон снова повторился днём,

      в послеобеденное время.

      Я думал разобраться в нём,

      но в данной растворился теме.

      Свалился с ног без сил в постель,

      без памяти, лежал в истоме.

      Скрывалась птица коростель

      в своём высокотравном доме.

      В её болотистом окне

      тянулась сеткой ряска.

      Я видел это вновь во сне,

      разлив зелёной краски.

      Тонул беспомощно в листве,

      всплывал в дубовой куще.

      Проснулся в скошенной траве,

      под заревом грядущим.

      Люблю фаю́мские портреты —

      они из вечности глядят.

      Их лица шиты нитью света,

      во взгляде спелый виноград.

      Имён не знаю, не зову,

      в друзья не набиваюсь с ходу,

      а только к солнечному шву

      стекают дождевые воды.

      Пока любовь не охладела

      от недомолвок и обид.

      Январь заканчивает