Жизнь как на ладони. Книга 1. Ирина Богданова
Esersky. Я сказал, что я князь Езерский и мы хотим только посмотреть на его прекрасного любимца, – быстро перевёл он Тимошке свои слова.
Мужчина снял шляпу и низко поклонился. Змея снова шевельнулась, как бы включаясь в разговор своего господина.
– Вы прекрасно говорить мой английский язык, – сказал иноземец с сильным акцентом. – Вы должны меня простить, я боюсь ужасных уличных детей. Они хотят обижать мою Нелли, – артист погладил змею рукой и принялся разматывать тугой хвост гада, успевший обвиться вокруг его запястья.
Мальчики заворожённо следили, как под тонкой змеиной кожей волнами перекатываются сильные мышцы. Тимошка несмело поинтересовался:
– Милостивый государь дядя циркач, скажи, где ты купил эту змею?
– В Африке, где река Нил, – немедленно отозвался англичанин. – Это есть далеко на край земли. Там растут джунгли, а чёрный туземцы бьют чужой человек – пуф, пуф.
Он жестами изобразил, как стреляют из лука, и довольно усмехнулся:
– Такой, как моя Нелли, больше ни у кого нет.
Господин важно поклонился, надел шляпу и двинулся вдоль набережной, что-то нежно шепча своей необычной подруге. Тимошка погрустнел. В глубине души он надеялся, что в цирке ему обязательно расскажут про тайное место, где этих змей хоть пруд пруди.
«Ваше сиятельство, Всеволод Андреевич!» – снова настойчиво зааукал голос старшего лакея. К нему присоединилось высокое женское контральто: «Монсеньор Севолод!»
Всеволод недовольно топнул ногой:
– Вот тюремщики, не дадут человеку полчаса побыть на воле!
Тимошка ласково взял князя за руку и заглянул ему в лицо:
– Ты иди, Сева, как бы тебе не попало, а я под твои окна иногда прибегать буду, тебе рукой махать.
В глазах князя Езерского показались слёзы.
– Бить будут? – предположил Тимошка.
– Нет, не будут. Оставят без десерта и заставят сто раз написать: «Я поступил очень дурно».
Он вздохнул и положил Тимке руку на плечо:
– Давай попрощаемся сейчас на всякий случай!
Мальчики обнялись, и Тимка почувствовал от волос Всеволода тонкий аромат душистого мыла.
– Вон, смотри, мои мучители, – князь указал на другую сторону площади, откуда прямо на них надвигались кряжистый старик в очень длинном чёрном сюртуке и вертлявая женщина, без умолку тараторившая по-французски.
– Всеволод Андреевич, – взревел лакей, усмотрев сквозь мутное марево ночного петербургского солнца стоящего около цирка князя, – всё маменьке доложу!
Всеволод обречённо сделал шаг навстречу преследователям, но его прервал весёлый окрик «поберегись», и на площадь выкатился изящный закрытый экипаж. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы мальчики шмыгнули в гостеприимную тень старой аллеи. Карета остановилась, и из отворившейся дверцы на мощёную мостовую легко спрыгнула нарядная дама в сиреневом платье и бархатной накидке густо-вишнёвого цвета. Несмотря на сумерки, Тимошка разглядел, что барыня необыкновенно красива, словно сошла с картинки на жестяной крышке печенья «Эйнемъ».
– Сама