Убить археолога. Антония Таубе
ловко запрыгнул на стол и, чуть пригнувшись к самому лицу Семендяя, стал внимательно всматриваться в него – ведь до сих пор бес знал Гробокопателя только по его переписке, а вот воочию он видел Лопоухого впервые! По мнению Коряги вроде ничего особо выдающегося во внешности легендарного Гробокопателя бес не заметил. Обыкновенный мужик, каких вокруг тысячи, – бородатый, голубоглазый, в старой соломенной шляпе, с запахом дешёвого курева и слегка нависающим брюшком над резинкой полинявших вытянутых треников. Вот только он и вправду оказался лопоухим, поскольку уши у него не прилегали к голове, как у всех людей, а располагались к ней строго перпендикулярно… ну, примерно, как у Чебурашки! А в остальном он и вовсе выглядел как коренной местный житель, и от него не исходило никакой опасности. Что ж, посмотрим, что дальше будет…
Тут из дома вышла на крыльцо сухонькая бабулька в белом платочке и с миской пшённой каши в руках, и все куры сразу, как по команде, всполошились, заквохтали, забили крыльями и наперегонки бросились к вожделенной посудине. Сразу же на их суматошные крики из будки выскочил заспанный пёс и, увидев присевшего на столе Корягу, нервно зарычал и злобно залаял, желая напугать и спровадить со двора нежданного гостя.
– Да уймись ты, Шарик! Ишь, разлаялся, окаянный! И что на тебя вдруг нашло? – прикрикнула бабулька на разходившегося пса, но тот совсем не слышал её, а всё норовил запрыгнуть на стол, почти охрипнув от громкого лая.
Коряга понял, что пёс сам не остановится, а потому с досадой спрыгнул со стола и решил юркнуть в дом, приметив открытое окно, – да не тут-то было! Едва он оказался на подоконнике с обильно цветущей красной геранью, как получил мощнейший удар по кумполу, аж звон пошёл, да при этом ещё по самой макушке – ладно, хоть рога не сломались от такого привета! Глазёнки пострадавшего беса сползлись в кучку, и из них огромным затейливым фейерверком посыпались яркие цветные звёзды, звёздочки и прочие искры. А когда салют из глаз прекратился, и к Коряге вернулась способность видеть, он настороженно повертел головой, – это кто же его так невежливо приложил? Ага, нашёл! Это был не кто иной, как сам домовой, хозяин этого дома по имени Проша. Он стоял, подбоченясь, и спокойно ждал, когда Коряга очухается:
– Тебя сюда не звали, не приглашали, – коротко бросил ему домовой и для закрепления своих слов в сознании Коряги поддал ещё ему раз.
Это было уже чересчур! Тоненько взвизгнув и почти теряя сознание, Коряга как куль свалился под окно, прямо в крапиву. Последняя его мысль была:
– Ладно, хоть роги не сломал! – и поверженный Коряга отключился.
Тут надо пояснить, что Коряга очень гордился своими, прямо-таки скажем, обыкновенными рожками – он заботился о них, он их холил-лелеял, начищал, полировал, а в особо торжественных случаях даже покрывал лаком. Он называл-то их не «рога», а именно изысканно