Научная дипломатия. Историческая наука в моей жизни. А. О. Чубарьян
подобранная команда проводила опросы в разных странах. Я поражался, какое количество людей они нашли в России. Здесь и маршалы, и бывшие министры, и дипломаты, и простые колхозники. В итоге фильм получился весьма интересным. Он продавался Си-эн-эн в разные страны (естественно, за немалые деньги), впрочем, российскому телевидению этот фильм руководство Си-эн-эн подарило
В ходе работы над фильмом для меня особый интерес состоял еще и в том, что я находился в курсе многочисленных интервью, подготовленных в разных странах. Мне периодически привозили в Москву уже отснятые кадры; словом, это оказалось новой и несколько неожиданной стороной исторического знания.
В связи с этим я очень заинтересовался так называемой устной историей. В Институте всеобщей истории мы организовали специальный проект и записывали интервью со многими нашими политиками, дипломатами, учеными, военными и другими деятелями.
В итоге я очень сильно и глубоко вник и в эту проблематику. Помимо чисто конкретных и весьма увлекательных материалов я занялся теоретическими проблемами, находящимися фактически на стыке истории и политологии.
Но в связи с этим меня заинтересовал вопрос о механизме и процессе принятия решений в советском руководстве в кризисных ситуациях периода холодной войны. Я прочитал лекцию на эту тему в Нобелевском институте в Осло и закончил большую статью, пытаясь рассмотреть процесс принятия решений на четырех примерах: плана Маршалла, советской ноты по германским делам в марте 1952 года, ввода войск в Чехословакию в августе 1968 года и в Афганистан в 1979 году.
В процессе своей работы и во время реализации разных проектов я познакомился с десятками людей – участниками событий периода холодной войны, как из нашей страны, так и со стороны Запада. Среди них – бывший председатель КГБ и руководитель ЦРУ, руководители советского МИДа и американского Государственного департамента, ведущие советские и западные дипломаты.
Проект устной истории позволил не только собрать воспоминания участников, но и самому снова обратиться к обстановке тех лет, свидетелем которых было наше поколение.
Как историк я открывал для себя новую в отечественной историографии тему – изучение процесса принятия внешнеполитических решений, главным образом в советском руководстве; получил возможность поработать в наших архивах и в итоге поставить некоторые общие вопросы теории и методологии международных отношений второй половины ХХ столетия.
Было очевидно, что есть еще очень много неразгаданных историй – упомяну только дискуссии вокруг так называемой инициативы Берии по германскому вопросу в 1952–1953 годах, намеки в документах на некоторые взаимные движения навстречу друг другу Черчилля и Сталина в 1947–1948 годах (т.е. в самом остром периоде начала холодной войны), неясный поворот в намерениях советских лидеров в отношении Афганистана в 1979 году (от твердого заявления ни в коем случае не использовать наши войска до неожиданного