Сказка 247-В (обновлённая версия). Дмитрий Александрович Горбунов
это написано.
Сява: Да ты ж мой хороший! Это всё-таки ты!!!
Дмитрий: Если инструкции читать не любишь, то хотя бы у аптекорши спросил как принимать
Опять Дмитрий: Хорошо, что чат есть. Пацаны всегда подскажут.
Сява: Что ты дурень?
Дмитрий: Что шипучку в рот сразу не берут. Пищевод разъест к херам.
Часть четвёртая
Опять Дмитрий: Слава гений! Апликатор-этикетировщик ХЕРМА, встроенный в мозг графоманов, реплицирующих малые фрагменты текста, как этикетки на бутылки!
Опять Дмитрий: Я в ахуе.
И снова Дмитрий: https://youtu.be/-oVp5QTIq7s?si=O6tmb1RRAxK0wl89 > Слава, если что, я все свои слова беру обратно. Охренеть у тебя способности имеются, братан.
Возможно это посттравматическое. Говорят способности открываются, когда душа предстаёт перед выбором: остаться в теле или того – "на свободу".
Сява: Дим заметил, что с тобой общаюсь я общаюсь? На СВО я был НВС группировки. Но ты красавец. Сделай по-МУЖСКИ. По жизни ты вообще как себя чувствуешь?
Дмитрий: ну сейчас уже лучше. Ты прям мозги вправлять умеешь!)
Опять Дмитрий: Прошу прощения, вопросительный знак изменил на восклицательный.
Сява: Ответь на вопрос, товарищи курсант!
Дмитрий: Лучше, Слава, лучше. Всё уже прям норм! Ты только скажи: откуда к тебе эта ХЕРМА пришла?
Сява:
Читаешь? Это опыт…
Ощущаю себя Петькой из Пелевенского романа "Чапаев и Пустота". Слава – классический Чапай (Василий Иванович)! Он, кстати, тоже Петьку постоянно ругал)
Сява: всё нахуй. Медики зовут.
Дмитрий:
Не зря говорят, что вся наша реальность насквозь пронизана мифами. Бывает же такое)
Опять Дмитрий:
Там, кстати, тоже медики были. И дурка была. Пелевенский Петька чем-то Булгаковского поэта Бездомного напоминает. Прототип, наверное.
Правда там Петьку медики звали, а не Василия Ивановича. Но это всё оч условно. Главное, что в целом мифологическая основа сохраняет свою стабильность.
И снова Дмитрий:
Оказывается, я был очень неправ в отношении Славы. Если, исходя из мифологической основы романа "Чапаев и Пустота", Славиным прототипом является Чапай, то моим – Петька (Пустота). Пустота – это, по роману, одновременно и Петькина фамилия и его метафизическая сущность. А это значит, что из нас двоих существует именно он, Слава, а не я.
Но это, опять же, только если поверхностно оценивать мифологическую составляющую дзен-учения. Если капнуть глубже, то категория "всё" существует благодаря существованию категории "ничто". То есть бесконечное божественное начало ("дохуя") вмиг становится нулём без палочки, если из его основы изъять бесконечно малое ничто ("нихуя").
Кстати, Василий Иванович там тоже общался исключительно с Петькой. Остальные персонажи романа существовали лишь в качестве естественного фона для диалогов божественного Чапая и Петьки Пустоты.
Дим, докладываю! Тебе нехуй было в войсках! От тебя избавились. Ты поэт.
Это