Шалость судьбы. Ольга Готина
«королю». Собственно, подобного приема я и ожидала.
– Боюсь, мне придется разрушить твои иллюзии: получается, твоя кровь не чище моей.
Я даже слышала, как его зубы скрипнули, стиснутые в гневе. Единственное, до чего Исар никогда не скатывался, это рукоприкладство, но сейчас, видя, как блестят его глаза и сжимаются кулаки, я сомневалась, что он не сделает этого.
– Эй, приятель, не заводись, – тронул его за плечо Эвот, но, дернувшись, Исар оттолкнул его.
– Я спокоен, просто отвратительно учиться вместе с этим, – кивнул он на меня.
Моей голове внезапно стало очень тепло, но я бы не обратила на это внимания, если бы все вдруг не уставились на меня с удивлением. Я же сдерживала в себе рвущийся наружу гнев.
– Малышка, как ты это делаешь? – Эвот смотрел на меня с восхищением.
– Делаю что? – процедила я, все еще чувствуя себя оскорбленной и попавшей в змеиное гнездо.
– Вероятно, адептка Аро, он имеет в виду ваши волосы, – раздался голос за моей спиной, и, обернувшись, я увидела на пороге ректора Дакара. – И ваши глаза тоже, разумеется.
Недоумевая, я оглянулась в сторону окна, в котором виднелись наши смутные отражения, и ужаснулась.
– Мамочки! – закричала я, видя, как мои волосы горят. Горят в буквальном смысле, как костер на ветру. Да я же сейчас лысой останусь! Красных прядей больше не было, вместо них горел настоящий огонь. Так вот почему моей голове стало так тепло! А глаза… глаза тоже горели! Языки пламени плясали в них. Я хлопнула рукой по голове, желая сбить пламя.
– Не бойтесь, – Дакар поравнялся со мной, – этот огонь не причинит вам ни капли вреда, он ваш. А вот других способен покалечить. Так что я бы попросил вас прекратить это.
Но как? Я не делала этого специально!
Меня начала охватывать паника: не так-то весело чувствовать себя горящим сгустком.
– Я не… – заикнулась я, испуганно глядя на ректора. Стихия во мне начинала бушевать все сильнее, я чувствовала, как моя кожа начинает гореть. Боже, неужели я способна вся превратиться в пылающий шар? Страх охватывал меня всю и не позволял успокоиться. Я мысленно просила огонь исчезнуть, но он меня не слушался.
Ребята позади нас затихли, видимо все еще пораженные моим обликом. Ректор сделал шаг вперед, останавливаясь в опасной близости от пылающих волос. Его руки оказались на моих плечах, мягко соскальзывая ниже и сжимая предплечья.
– Юна, успокойся, – его голос был спокойным и вкрадчивым. Чуть наклонившись, он поймал мой взгляд, и я увидела, как его глаза внезапно становятся ярко-голубыми. Когда раздались следующие слова, я не сразу поняла, что они звучат лишь в моей голове. – Успокойся, все хорошо. Ты больше их не боишься, ты больше не боишься себя, ты больше не злишься. Все позади. Все хорошо.
– Все хорошо, – вслух прошептала я, словно находясь в тумане.
И туман действительно был в голове и перед глазами, но вместе с ним накатило безграничное спокойствие. Я отшатнулась, делая шаг назад, и ректор убрал свои