Прерыватель. Прошедшее будущее. Алексей Николаевич Загуляев
по разным, так сказать, уголкам. – Лебедев изобразил пальцами что-то вроде решётки. – К вам-то вопросов у нас нет. Вы ведь в ЦУАБе без году неделю, запачкаться не успели. Использовали вас втёмную. Понимаю, обидно. Так что надеюсь, что предложение моё придётся вам по душе.
– Не осталось ни одного филиала? – поинтересовался я.
– Из ваших-то? Ни одного. Времена лихие. Действовать нужно жёстко. Не мы, знаете ли, такие, а обстоятельства вынуждают.
Лебедев встал с кресла, подошёл к окну и повернулся ко мне спиной. Во всех его движениях и в тоне голоса послышалось раздражение. По всей видимости, до этой секунды он не сомневался в том, что я тут же на его предложение соглашусь.
– Но к чему этот вопрос? – продолжил он. – В Европе ваши ещё бодаются за право на существование. Америка вон тоже… Кипит, понимаешь ли, кипит Америка. Кому ж понравится, когда у него отбирают любимую игрушку. Да пусть они с демократией этой своей хоть все рога себе обломают. Нам же и легче будет с безрогими-то договориться. Но вам-то, Алексей, на Европу полагаться не сто́ит. Не выездной вы теперь. Сами понимаете, с вашим-то багажом. Так что же скажете, Алексей? – Майор резко развернулся и потёр ладоши, снова подойдя к креслу.
Долго думать мне не пришлось. Ничего, кроме неприязни, предложение Лебедева во мне не пробудило. Если уж ЦУАБ сумел так запутаться в собственной паутине, так что же тогда говорить о федералах, для которых нравственность была лишь устаревшим термином из словаря Даля. Технологии рахов давали им столько власти, что препятствовать их появлению они ни в коем случае не могли. Единственно с чем они будут бороться, то это лишь с тем, чтобы доступ к артефактам не получили чужие. А чужими для них были все, кто имел мнение, отличное от их магистральной задачи.
– Я откажусь, – голос мой прозвучал, как нечто неуместное и не вписывающееся в созданную майором атмосферу.
– Вот как? – удивился Лебедев и передумал садиться. – Наверное, я начал с фальшивой ноты. Если, Алексей, совсем уж на чистоту и минуя всевозможные реверансы, то выбора-то у вас, собственно, никакого и нет.
– Разве?
– Хотите похоронить свою карьеру в Подковах?
– А чем так плохи Подковы?
– Хм… Ну да, ну да. Действительно. Почта есть, магазин есть. Что ещё человеку нужно? Только существует один нюанс. И боюсь, что я не в силах что-то с этим нюансом сделать.
– И что за проблема?
Лебедев обеими руками упёрся в стол и наклонил корпус, полагая, что от этого вид его сделается достаточно грозным.
– Проблема в том, – негромко, но отчётливо произнёс он, – что даже в участковых вы долго не засидитесь. С вашим специфическим прошлым вам не светит никакая властная должность. Ведь мало ли что может придти вам на ум. Даже участковый имеет доступ к большому объёму конфиденциальной информации. Вы меня понимаете?
– Вполне, – сказал я. – И тем не менее, ваше предложение принять не могу. Лучше останусь Бернардом Фокком.
– Кем?
– Капитаном Летучего