Грааль? Грааль… Грааль!. Юрий Кривенцев
прямые, 90-градусные углы крекера просто не могут подружиться с тупыми, 120-градусными углами шестиугольного сосуда. Как ни крути, а остаются многочисленные зазоры пространства, неизбежно приводящие к избытку объема печенья. Ну не хочет оно влезать целиком. «Вот блин!» – он психует и судорожно сжимает кисть руки. Крекер в ладони трескается и крошится. Он рассеянно смотрит на руку: «Гм. А что, если… Да, а почему бы и нет?»
– Ну да, – бормочет он вслух. – В условии ведь ничего не сказано про целостность крекеров. Насколько я помню, там было так: «Чтобы вся масса печенья занимала объем чаши».
Схватив горсть печенья, энергично крошит его в чашу. Работа продвигается быстро. Мелкая крошка заполняет емкость. Все выше, выше. Вот уже рассыпается последняя хрустяшка. Он удовлетворенно смотрит – «Хм. Тютелька в тютельку» – пахучая желтоватая масса занимает весь объем вазы, но не более. Он уверенно накрывает сосуд крышкой, откидывается назад, поднимая голову:
– Готово. Вроде бы получилось.
– ЗАГАДКА РЕШЕНА УСПЕШНО, – томно мурлычет голос сверху. – ТЫ СПРАВИЛСЯ.
Край стеклянного столика мутнеет, вязко течет, как в картинах Дали, шестигранный рисунок кафельного пола рябит в глазах, и он выныривает из сновидения.
9
Приятная томная полудрема. То сладкое состояние призрачной связи с миром грез, что предшествует окончательному пробуждению. Он лежит с закрытыми глазами, ловя совершенно новые ощущения, исходящие от тела. В голове легкий звон. Сердце бьется ровно, сильно и очень медленно. Кожа ощутимо горит. Конечности приятно тяжелеют, наливаются свинцом, теплеют, чуть пульсируют. Егор удивленно открывает глаза и просыпается окончательно.
Мышцы гудят, мелко вибрируют, их тонус повышается. Мягко, по нарастающей, его охватывает волна судорог. Все начинается сверху, от головы. Мускулы шеи атакует спазм, сначала легкий, он неуклонно усиливается, крепчает, превращая мышцы в каменные тяжи. Затем, плавно, шею отпускает. Но судорожная волна движется ниже, также по нарастающей, охватывая мускулы груди, спины, рук, затем живота, поясницы, ягодиц, даже промежности и заканчиваясь ногами. Волна проходит, успокаивается, но тут общая судорога жестоко скручивает все тело сразу. Его выгибает дугой. Дыхание хриплое, сердце колотится с частотой пулемета. Хочется закричать, но не получается: тело не подчиняется сознанию. Он не может повернуть головы, но краем глаза видит, что с соседом происходит примерно то же. Тотальный спазм проходит и вновь накатывает судорожная волна: шея – туловище – ноги. Затем его вновь корежит целиком.
Кажется, конца этому не предвидится. Шесть или семь циклов попеременного нисходящего и общего тонического издевательства. Затем все стихает. Он лежит без движения, грудная клетка высоко вздымается, лихорадочно ликвидируя дефицит кислорода в тканях после безумной горизонтальной тарантеллы. По телу разливается блаженная истома. Мускулы снова гудят, но на этот раз благодарно. Чувствуется, как каждое мышечное волокно