Ясеневый турнир. Игорь Носовский
кроткие в храмах, буйные на воле, где Единый, по их мнению, не видит всех прегрешений. Ещё немного, и они уединятся в комнатах с какими-нибудь продажными девками, сидящими за столами напротив. Ещё один стол занимали приезжие мелкие торговцы. Они тихо о чём-то перешёптывались, потягивали эль и не решались в открытую глазеть на полуголых девиц. Стол у лестницы, ведущей к гостевым комнатам, был занят целой толпой крестьян. На всех у них был один бочонок пива, они пели песни о весне, о благоденствии и о снисхождении Единого. Некоторые из них шептались, и среди всего этого гула Фарух услышал лишь одну фразу: «Проклятый жирный деспот. Скоро ему воздастся».
Бард проследовал к стойке, где крутился привратник, его жена и две молодых дочки. Худой сморщенный мужчинка лет сорока пяти недоверчиво оглядел Фаруха, выказывая своим взглядом всё то презрение, какого достойны полукровки в центральных землях Продола. Он вытер руки о жирный фартук и пробормотал:
– Свободных столов нет, комнат тоже. Могу налить пива или чего покрепче.
Бард почесал затылок и проговорил:
– От пива не откажусь, – пожал он плечами, – но я не гулять сюда приехал.
– Попрошайка, что ль? – нахмурив брови, спросил мужик. – Тогда проваливай ко всем тёмным демонам! У меня тут и так полно прохвостов навроде тебя.
– Я – бард, – гордо проговорил Фарух, вкладывая в свои слова столько значимости, будто бы добрых бардов не было здесь вот уже с десяток лет, – и я вижу, что у вас тут мрачно как в могиле. Я могу задать веселья этой дыре.
– Ты кем себя возомнил, полукровка? – разъярённо зарычал привратник. – Я владею этим трактиром уже двадцать лет, и бродячих певцов здесь отродясь не было.
– Сочувствую, – пожал плечами бард, – но мои услуги стоят недорого – сытный обед и крыша над головой ночью, вот всё, что мне нужно. Девки сами ко мне липнут, так что с этим проблем не будет.
В ответ на это привратник расхохотался так, что добрая половина трактира не преминула обратить к нему свои взоры. Его плечи судорожно сотрясались, и короткая борода с проседью покрылась слюной. Фарух молча наблюдал за смеющимся и терпеливо ожидал, когда закончится его припадок. В один момент привратник резко замолчал и, достав из-за стойки небольшой однозарядный самострел, направил его на барда. У Фаруха в одночасье подкосились ноги. Он почувствовал, как побелел от страха, и нижняя челюсть его затряслась.
– Проваливай отсюда, мерзкий полукровка, – с какой-то невероятной злобой прошипел привратник. – Или я всажу болт тебе в грудь, так и будет, видит Единый.
– Папа! – раздался тихий голосок, который показался Фаруху на фоне всего этого беспорядка глотком свежего воздуха. – Прошу тебя, позволь этому молодому человеку играть у нас. Гостям нравится музыка, я это наверно знаю. Ведь мы ничего не теряем.
Бард сглотнул,