Нет следа. Ольга Толстова
почти год, думал Винни, когда они брели по улицам. Что-то изменилось? Он мотал головой, разглядывая Настоящую Берри, чистый город под небом. Те же дома, те же люди, инфоэкраны плюются мувами – реклама, анонсы новостей, вечные выдержки из закона о чистоте и тишине, но тот, кто вырос в этом городе – даже пусть под ним, увидит сдвиг.
По-своему инфоэкраны в воздухе, на стенах и на земле кричали о неизбежности войны. Это был далёкий от Берри конфликт – другой континент, другое полушарие – чужой, но потому интересный: для корпораций всё есть повод посеять и сжать.
– …будет неизбежно, не помирятся, – новый чуткий слух Винни сперва уловил среди шума толпы эти слова. Потом Винни осознал, почему сосредоточен именно на них: Долли смотрела на говорящих, она тоже слушала.
– …повод… мы продадим алгоритм наводки, уже есть…
– …здесь им делать нечего.
– …бегут… что же тогда…
– …морские патрули на что?..
Он увидел, как Долли делает шаг, наклоняет голову. Для Винни время замедлилось – навыки арены стали его новыми рефлексами. Он следил, как меняется лицо сестры, как загораются глаза, теперь он мог различить вспышку – действительно, на миг они засветились.
Винни не пошёл за ней, но продолжал наблюдать. Сейчас он мог разглядеть сестру как никогда раньше: смена выражений на её лице была так быстра, что человеческий разум, даже усиленный стандартными имплантами, не успевал её фиксировать, но не эта ли скорость создавала ощущение, что что-то не так? Гнев и злость отражались на крохотную долю секунды, чтобы снова смениться спокойствием. Такими же быстрыми были короткие вспышки в глазах Долли.
Она сказала тем двоим замолчать.
Что они омерзительны в своей невозможности к сочувствию.
Что они отправились бы в ад, существуй он хоть где-то, кроме как на земле.
Что люди – не повод заработать, что они живые.
Она говорила быстро, в её речи мешались слова из двух, иногда даже трёх потоков. Первое слово было связано с четвёртым, второе с третьим, пятое с семнадцатым. Она думала и говорила иначе, но чтобы услышать это, нужно было научиться такому же способу мышления.
«Дефектная» всплыло в голове Винни. Он никогда не спрашивал, что именно имели в виду Рабас или Ши.
Те, с кем говорила Долли, взбесились: они сперва не смогли определить, кто она, нужно ли её бояться или нет. Сейчас она была слишком чистой для флибустьерки, слишком скромно одетой для жительницы башен с намывов, слишком гордой и злой для девицы из служебных кварталов… она была непонятной.
И говорила вещи, которые они не хотели слышать. Потому что и сами всё знали, а напоминание только будило совесть, которая всё-таки есть у каждого. Но страх заставляет её молчать, а вина за это молчание провоцирует гнев.
Однако, прежде чем Винни успел сделать хотя бы шаг к тем двоим, их агрессия увяла и сжалась как скомканная обёртка. Они отступали, испуганно стреляя глазами по сторонам, – и, конечно, увидели Винни, что их совсем