Люблю тебя. Наталья Ананьина
не смогла бы. Эйя не могла включится в работу надолго, и могла внезапно тихо уйти, и появиться только вечером, пропахшая дымом и землей.
Ориэн, красавец, широкоплечий, светлые волосы, зелёные глаза, под два метра ростом, деловито, как для любимой дочери, проверял полы, набивал щели дома мхом, проверял крышу.
Ирма любовалась им.
Недавно женился, и стал неповоротливые и солиднее. С более спокойным взглядом. От него пахло орехами и хлебом, пряностями и ванилью. Супруга перекладывала одежду травами, в шкафу. Даже долгая дорога не выветривала этот запах уютного дома, и заботы.
Цыганка собирала то ли грибы, то ли травы, в поле, побыла явно не из вежливости пару часов, и ничего не сказав, ретировалась к реке. А Ирма с другом остались в доме. Пахло печеными яблоками, тыквой, и картошкой, что на перекус запекли в золе.
Осмотрел дом, мебель, и устроился в кресле.
«Отшельница»
«Нет. Просто зима скоро».. и… В попытке уйти от разговора, взялась за свитер, нитки… Огромный кот прошёлся по ее ногам и улегся у ног друга.
«Тебе одной не страшно? «Нет, я не одна, мы справимся»
и опустила руки, глядя как Эйя бросалась шишками в птиц и кричала на своем.
Он придирчиво осмотрел большое зеркало, как настройщик осматривает рояль, осмотрел краску, и прописанные на незнакомом языке то ли ноты, то ли просто детские рисунки. Поотковыривал пальцем, погладил широкой ладонью. Они спустились в погреб за элем, морсом, и за ужином долго обсуждали родных, смеялись, шаман стал совсем старым, в деревне, чудил, воспитывал непутёвого преемника, со странностями, гонял его по деревне, а потом они вместе что-то курили, и смотрели на звёзды. Шаман учил его словам, чему-то важному, а он смотрел на девку, что повадилась носить им хлеб, и произносил молитвы которым его учили, повторял так, будто это название предметов обихода и обтесывал палки, думая о своем.
То ли шамана забавляла эта возня, то ли ему было откровенно все равно, кто займет его шалаш после его смерти, непонятно. Все были просто счастливы.
Нет, нет, все правда хорошо»
Она обняла Эриена, утонув в его руках, когда он встал, чтобы налить в кружку еще морс. Как в 9 лет, ещё до ритуала, когда она не мыслила даже о жизни на отшибе, и чувствовала себя маминой драгоценностью, не стала еще самостоятельной от пары зим в лесу одной, и не знала ничего другого, кроме как любить.
А сейчас только надежда на то, что местная стая волков не покинет лес, Сит со своей стаей защищал ее как родную, и мужчины из соседней деревни будут заезжать чинить сбрую. Тревожно. Есть кому привозить припасы, и в случае опасности она могла просто выпустить птицу, с чердака. Скучала по ощущению безопасности, и безмятежности. Эти минуты нежности хотелось растянуть, впитать, хотелось почувствовать себя как маленькой, как с братом, когда он днём читал ей сказки, уснуть рядом. Она высвободилась, сама себя с трудом оторвала от его рук, и забралась