Дни минувшие. Сборник малой прозы. Виктория Вольская
в потусторонние миры, о которых столько рассказывали писатели-фантасты!
– А могу я спать с Катей в одной комнате? – Спросила я, стараясь изо всех сил держать серьезный вид. – Или пусть Катя спит наверху.
Катя хотела согласиться, я видела это по её глазам, но тётушка Роза сказала, чтобы я слушалась взрослых.
– Да и, Верунчик, ты же уже не маленькая. Или тебе страшно, как бывает страшно только самым трусливым девочкам?
Я поняла, что теперь уж точно не смогу полюбить эти ухмыляющиеся губы и этот острый подбородок с ямочкой, настолько их обладательница опротивела мне своим поведением и произнесенными словами. Мне захотелось найти в лице отца поддержку, но он уже отошел расплатиться с кучером. Издалека я смотрела в его широкую спину, одетую в шинель, и гадала, смогу ли я прийти вечером в кабинет и попросить разрешения спать с Катей. Не мог же он стать столь жестоким за какой-то там год! Не сможет же он отказать мне, родной дочери, которую когда-то безумно любил, в такой ничтожно маленькой просьбе, правда?
С надеждой на то, что мне ещё удастся как-то уладить вопрос со спальным местом, я и перешагнула порог замка, и тут же, только мы оказались в передней, моего лица коснулся запах жженых поленьев – в зале был затоплен камин. Сняв пальто, я устремилась к огню и подставила к нему свои замерзшие ладони. До меня доносились голоса тётушки и сестры, но я не могла толком понять, о чем они разговаривают, я слышала лишь обрывки фраз и то тихий, то громкий смех тётушки. Совсем рядом стояло кресло-качалка – то самое. Я тихонько пододвинула его к огню на безопасное расстояние и, утонув в его подушках, смотрела на языки пламени, жадно пожирающие небольшое бревно березы от коры и до сердцевины, а потом меня укачало и разморило теплом, и я задремала.
2
Время клонилось к вечеру. Столовая была не такой, какой я её запомнила. Ранее она была большой и светлой, сейчас казалась бесконечной и темной, хотя как будто ничего особенно не изменилось. Обеденный стол был длинным, во главе сидел отец, справа от него – Лиза, а мы с тётушкой расположились в противоположном конце. Так, в ожидании, пока кухарка, которой я никогда не видела, разольет суп по тарелкам, я стала рассматривать углы этого помещения, заставленные старой мебелью, и портреты, – семейные и личные – развешенные тут и там. Материнского среди этих портретов не было, что немало удивило меня, ожидавшую почему-то, что в этом доме на видном месте будет именно её портрет.
Мне казалось на протяжении всего ужина, что за мной наблюдают откуда-то из тьмы. Детское воображение рисовало ужасные картины того, как из этого мрака, съедающего все острое и четкое, вдруг выйдет с протянутыми вперед руками скрюченный человек в черной накидке и, шепнув заклинание, заколдует всех нас и уведет в другой мир.
Дети, да и взрослые иногда, обладают огромным талантом в том, что касается фантазирования – они преувеличивают малое до гигантского,