Узники Мельпомены. Элен Хайр
Думаю, она вас устроит. Я очень люблю свою работу, знаете ли, там что думаю, мы договоримся в любом случае. Хотя будет немножко зависеть от того, что именно вы захотите, но думаю, особенно это ничего не поменяет.
“Находки”
Старик, сгорбившись, сидел у себя дома на кровати. Кровать не скрипела противным медно-ржавым гнусавым контральто, как обычно, ведь сейчас он не двигался. Он сидел так всего несколько минут. Ветхое, местами поеденное молью, а кое-где разорвавшееся от времени белье бросилось ему в глаза и обухом ударило по душе. За время своих странных открытий и новой работы он успел забыть, как он стар. Как волк за тысячи километров чует запах чужой крови, и никогда не ошибется, так и старик чуял что то, о чем он так мечтал в юности, ради чего пошел на археологию, ради чего перепахивал в жару и слякотный моросящий дождь бескрайние поля, находиться там – за дверью подвала, в одном из туннелей. И возникшая в момент откровения искра медленно угасала в его душе под моргание старой лампочки, освещавшей подгнивший стол с ворохом никому не нужных бумаг, скрипящего дощатого пола, железной кровати со съежившимися заржавевшими пружинами, заплесневелую чашку чая забытого в поспешных сборах на столе.
Жизнь уходила из него по капле. Вытекая вместе с капающей из крана на кухне водой в умывальник. Унося с собой бесцельно и зря прожитые годы, угробленное здоровье, метания, нервотрепки, минуты радости от ощущения впереди чего-то великого, вместе с мечтой. Почти стоя на пороге открытия, он чувствовал, что уже не имеет сил до него добраться. Все силы остались там: в очередях за хлебом по талонам, в бессонных ночах от плача ребенка, в пачке недокуренной примы, в высиживании по восемь часов за канцелярским столом с видом какой-то деятельности, в кружке пива в местной забегаловке, здесь на старой кровати… Наверное, никогда так отчетливо и ясно старик не чувствовал, что умирает. Умирает пока не совсем. Его тело, может быть еще долго, будет шествовать и кашлять. Но то, что внутри исчезало необратимо.
Медлить больше было нельзя. Он еще раз посмотрел на кружку с заплывшим спитым чаем. Если остановиться – то это все, что у него останется. И никакие деньги, пусть даже на лекарства, ему не помогут. Тот же спитый чай. Лучше уж совсем без лекарств умереть быстрее, чем так, как сейчас. Ведь он не молодеет… И вернуть жизнь ничто уже не поможет. Хозяйка дома сказала ни в коем случае не приближаться к подвалу… И если она его поймает и выгонит, то никто, не он, ни заказчик, ничего уже не смогут поделать…. А дверь она может еще и замуровать, тогда проникнуть туда незаметно будет вообще невозможно… Медлить было нельзя… Сил даже встать, казалось, почти не было. Он встал. Не торопясь, собрал нужные инструменты, выгреб из холодильника немного еды. По дороге заехал в супермаркет… Как красиво они теперь назывались, а он все никак не привыкнет. Старик усмехнулся. Купил воды и оставшееся необходимое. Старый уазик, отданный ему Андреем во временное пользование, чтобы он мог выбраться из дома и сам съездить за недостающим материалом, здорово пригодился. С хозяйкой