Доктор Гоа. Вероника Боде
отлично: пьянки-гулянки, женатые любовники-олигархи, море мужского внимания… Но все-таки девушка до сих пор не замужем, а ей хорошо за тридцать. И ведь так бы, наверное, и продолжалось, не случись этого перелома. А тут, откуда ни возьмись, возник Славик. Вышел из джунглей, где снимал домик, в надежде торгануть травкой, да и забрел к нам в отель. Увидел Лилю – она стояла опершись на костыли, и ее огромные серые глаза медленно наполнялись слезами (она как раз заново училась ходить) – и пропал. Влюбился. С тех пор Славик в свои джунгли уже не уходил и, кажется, никогда не спал. Ночами сидел вместе со всей компанией на балконе, глядя на любимую и подавая ей то бокал, то зажигалку, а днем убирал ее номер, стирал, таскал с рынка фрукты и овощи, готовил салаты, жарил креветки на общей кухне. И при этом все время пел красивым высоким голосом: оперные арии, советские шлягеры, народные песни – все, что угодно… Говорил, что мама у него певица, а сам он в детстве пел в хоре.
Когда Лиля немного окрепла, Славик стал забирать ее на такси куда-нибудь развлекаться: на пляж, в ресторан, в магазины, а то и к себе в джунгли. До машины нес на руках. Особенно понравилось Лильке в джунглях: сокращаясь, переползали дорогу длинные толстые удавы, с визгом и грохотом скакали по крыше обезьяны, а иногда на ветку перед самым окном садился павлин и картинно распускал хвост… Если же они оставались в отеле, то, зайдя на минутку, я обычно заставала такую картину: Лилька полулежит в подушках на кровати, а Славик сидит рядом на полу и смотрит ей в глаза.
Был он высокий, голубоглазый, бритый наголо, весь в татуировках. В свои тридцать лет женат не был. Чем занимался на родине, в Нижнем, мы так и не поняли. Говорил, что всем понемножку, вплоть до политики. Лиля сначала смеялась и всерьез его не воспринимала, но вскоре притихла и даже сказала мне однажды, что о любви нужно судить не по словам, а по делам. Но и слова Славик, конечно, тоже произносил. Говорил, что любит, что хочет жениться, что уже сказал об этом родителям. Обещал приехать к Лильке в Киев, когда она вернется домой…
И вот сидят они все на нашем длинном балконе: Лиля, Славик, Анжела и еще штук пять мужиков, курят, пьют, едят огромный арбуз. Дойти до своего номера мне не удалось: тут же, под общий преувеличенно-радостный вопль я получила кресло и стакан пива. Анжела, дочерна загорелая кареглазая блондинка, рассказывала о недавнем своем приключении:
– Короче, еду я с Димычем на моте и вдруг вижу: на дороге что-то валяется. Как будто белые пакетики полиэтиленовые, что ли… Подъезжаем, смотрю: котята! Махонькие совсем, лежат прямо на проезжей части. Ну, я ору, как подорванная соскакиваю с мота, перекрываю движение (я вживе представила себе, как яркая длинноногая Анжела в белом сарафане, театральным жестом раскинув руки, останавливает безумный гоанский трафик), подбираю котят, кладу в сумку…
– И где они? – спрашиваю.
– Да вон, за тем забором, – махнула рукой веселая Анжела и глотнула еще пивка. – Мы их туда кинули,