Перемена мест. Андрей Кивинов
на съемное жилье такие цены, что укачать может. И чашечка кофе столько стоит, как в родном Калининграде полноценный обед в приличном ресторане.
– В Москве люди встретят, рассчитаются. Я отвечаю, – Паша всячески подстегивал эскадрон плетневских мыслей.
– Я мундир марать не буду! – театрально взмахнул рукой Антон Романович, еще раз бросив контрольный взгляд на салфетку.
Паша сразу приуныл. Он надеялся и верил.
– Не буду, понял?.. В костюм спрячу.
Золотов сидел в своем кабинете и, как положено чиновнику, корпел над бумагами. Увы, не ценными. Есть такой вид человеческой деятельности. Крайне ответственный и необходимый. Макс пока не отзванивался, видимо, суд над Прониным-младшим еще идет.
В кабинет тихонько проскользнула молоденькая коллега, имевшая на Золотова определенные виды как на перспективного мужчину, и поэтому занималась легким шпионажем в его пользу. Она не стала, как обычно, флиртовать, а озабоченно прошептала от дверей:
– Слава, я сейчас у шефа была, к нему пришли.
Она стрельнула глазами куда-то наверх, словно к шефу на самом деле не пришли, а спустились с небес.
– Из органов… Про тебя говорили.
Из органов… Интересно, каких? ОБЭП? Следственный комитет? Или просто участковый? Нет, участковый вряд ли. Остальные – запросто. «Патриотизм» дело серьезное, а иногда и уголовное. С другой стороны, ущерба там на копейку. Другие миллионами и миллиардами воруют. Вагонами. Эшелонами. И хоть бы какой орган ими заинтересовался! Дома в Ницце покупают, шале в Швейцарии строят, на яхтах по миру катаются. А здесь сидишь, страдаешь от «патриотизма», как дурак, – и ни шале, ни яхты. За каких-то три – или даже один! – автобус будут теперь облавы устраивать. Если, конечно, дело в автобусах, а не в их с Максом комбинациях…
– А что, что говорили?
– Я поздно вошла, не все слышала, – коллега легкомысленно пожала плечами. – Вроде про уголовное дело. Про обыск что-то. Когда спросили про тебя, шеф сказал – ты по делам уехал. Я подтвердила.
– Понял. Спасибо.
– Удачи. Обнимашки!
Какие к черту обнимашки?! Что за слово дебильное?
Золотов вскочил со стула, и от резкого движения бумаги рассыпались по полу. Собирать их было некогда. Откровенного компромата он на службе не хранил, следы заметать не надо. Дома, впрочем, тоже. Правда, сам дом служил неслабым компроматом. «А на какие, собственно?..»
Сбегая по черной лестнице, позвонил Жанне:
– Котенок, я сейчас к тебе. Так надо. Потом объясню. Мне домой пока нельзя. От черного входа, оглядываясь, словно киллер на задании, прокрался к маскировочным «жигулям». Не прогрев движок, рванул с места и облегченно выдохнул, только когда свернул за угол.
Меняя машину, он ощущал себя агентом, оторвавшимся от слежки – хотя никто за ним не гнался. Звонок Макса настиг его во дворе дома любимой.
– Слава, ты на работе?
– Нет,