Костяной скипетр. Антон Болдаков
взрывчаткой. – Больше десяти лет я с вами не изволил видеться. Но, как странно и необычно извивает линии нашей жизни прихотливая судьба… Как я понимаю, вы решили из Франции уйти до Ломбардии и осели тут, став слугой.
– Ага… И хорошим слугой. Как только моя нога заросла, то я сразу для себя сказал, что никаких больше опасных приключений… Я мирно живу… Да ещё сердце пошаливать стало… Вот и подался в слуги-то… – Гримо сглотнул. – Снарк! Я не убивал его! Не воровал! Клянусь! Ну, хоть чем тебе поклянусь! Снарк!!! Ты-ж меня знаешь… да ты всех насквозь видишь!
– Попрошу не шуметь, как вы должны помнить, я хорошо вас слышу, – спокойным, ровным голосом, проговорил Снарк и клацнул зубами. – В чём вас изволят обвинять? Говорите по порядку.
– Да в убийстве Безносого… это тут главный наш… ну старший дворецкий… Он меня вчера предупредил, что бы я на работу вышел, хоть и знал, скотина, что я приболел… у меня сердце пошаливает… – Гримо вздохнул. – Ждали тебя… Это я ведь тебя присоветовал вызвать. Для осмотра той штуковины… Потом меня отправили проводить леди Франка – она как раз за тобой поехала… Ну я сходил, помог машину из гаража выгнать… Затем возвращаюсь – ох ты господи! Безносый в кабинете лежит. С головой разбитой!
– Дверь была открыта?
– Нет… Прикрыта чуть-чуть. Но я помню, что когда уходил, то дверь закрыл – Безносый страшно психовал и орал, когда двери не закрывали – у меня уж это как у собаки – коль вышел из кабинета – двери затворяй…Ну и вот… я отшатнулся, а потом мне сердце прихватило, я зашёл в чуланчик для мётел и всякого добра, сел на ведро и немного… ну в себя пришёл. А тут мимо моего чулана мчится сам Айрон, эта чёртова цапля, подавившаяся фазаном, и говорит, мол, что я преступник, бывший и наверняка спёр эту косточку волшебную, чтобы продать, а Безносого кочергой по башке шарахнул, когда он меня на месте преступления застукал… – Гримо скрипнул зубами. – Не я это! Не я!
– Да что ты его слушаешь, Доктор Акула! – проговорил вошедший в зал мужчина, довольно необычной наружности.
Он был высокий и худой, с длинным, мрачным лицом – загорелым и сильно обветренным. И очень сильно напоминал цаплю. Было что-то в нём птичье, необычное. Немного криво сидящий на его голове шлем меховой берет, был украшен пучком перьев фазана, отчего со стороны создавалось впечатление, что перед вами стоит цапля, пытающаяся проглотить целого фазана…
– Эйнджел Снарк-Младший,– официально проговорил мужчина, на удивление высоким и одновременно каким-то раскатистым, словно у оперного певца, голосом. – Ваше присутствие тут не имеет смысла. Попрошу отойти от этого человека. Он преступник.
Снарк обратил внимание, что странный человек-цапля, обращаясь к нему, намеренно избежал обратиться к нему сеньор или доктор – видимо, хотел подчеркнуть своё пренебрежение.
– Нет! Я тебе говорю, ты поганый «фазан», что никого, слышишь никого не убивал! – взвизгнул Гримо.
– А как тогда вы объясните вот это? – Человек-Цапля, ленивым жестом, достал из-за спины длинный, почти в полтора метра, чехол, расшитый яркими нитями. – Узнаёте?
– Что?