Первичное зло. Азат Баттаков
выбраться по разным причинам, поэтому они были тут вдвоем. Вид поблескивающей в лучах заходящего солнца реки Нуры, разлившейся вширь в этом месте, со спокойной водой, камышами и квакающими лягушками у берега, с тихим плеском играющей неподалеку рыбы вызывал у обоих внутренний, с трудом скрываемый восторг. Хотелось шутить, двигаться бодро… Быстро поставили палатку. Дастан стал готовить и закидывать удочки. Степа отправился на поиски дров – недалеко виднелись пустые заброшенные коровники, принадлежащие, видимо, ближайшему совхозу, и вокруг наверняка должны были валяться какие-нибудь деревяшки или сухой кизяк.
Возвращаясь к палатке с охапкой сухих веток и деревянных обломков, Степа неожиданно провалился в яму для слива жидкого навоза. Яма была большая и, как оказалось, свежая, просто верхний слой подсох и, вероятно, слегка подмерз, не растаяв днем. Степа охнул и сразу закричал, поняв, что серьезно влип: ноги его не ощутили дна и беспомощно дергались. На нем был списанный клеенчатый костюм шахтера, которым он ужасно гордился, как почти «рыбацким», и который сейчас враз отяжелел и тянул его вниз, да и поплыть в нем в этой жиже Степа не смог бы. Кричать он тоже уже не мог: судорожно открытый рот ловил воздух, а пальцы пытались уцепиться за вдруг оказавшиеся так далеко края ямы… И в этот момент рука Дастана ухватила его за шиворот и выволокла на твердую поверхность.
Лежа на земле, Степа быстро и ошарашенно дышал. Наконец он сказал с испуганным облегчением:
– Ни фига себе. Ты же мне жизнь спас: дна-то я и в помине не нащупал…
…Клевало плохо. Когда стемнело, прилегли у костра, достали и разложили закуску, откупорили бутылку. Навоз на клеенке и ботинках Степы подсох и пах даже приятно – селом. Степа до сих пор был слегка возбужден, а водка еще больше развязала язык.
– Хорошо, что ты длинный, и руки тоже, хоть какая-то польза, – шутил он.
Шустрый по характеру, он был небольшого роста – поэтому и не смог, бухнувшись в яму, дотянуться до ее края. И в былых школьных драках спуску не давал, ввязываясь в стычки с противником выше и больше себя, брал нахальством и напором.
– Ну ладно, что у тебя там в ментовке? Когда начальником станешь? – спросил он друга.
– Если серьезно, предложили перейти старшим опером в областное управление, – сказал Дастан. – Посоветовали только вступить в партию. Да я отказался. В партию не хочу, и ты знаешь почему.
– Что? После всех твоих фокусов в универе тебе предложили в партию? А ты… Дурак! – искренне и расстроенно воскликнул Степа.
…Будучи поначалу обычным школьным озорником, правда со страстью к чтению, Дастан, вступив в восьмом классе в комсомол, стал заядлым активистом. А в университете развернулся еще больше, заделался членом комитета комсомола, занял кучу важных общественных постов, ездил на комсомольские съезды и конференции… Только закончилось это все плачевно: углубленно изучая теорию и практику научного коммунизма далеко за пределами университетской программы, Дастан