Снег для продажи на юге. Вадим Фадин
приезжал, кто-то уезжал, и Аратову временами казалось, что только Фаина, Векшин да он сам и есть постоянный состав, а те, что появлялись на несколько дней – гости либо новички. В действительности же прибавился лишь один новичок, Ярош, на добрый месяц отставший с переходом от Аратова, но его-то как раз знали многие – из-за сестры и потому, что он жил неподалёку, в заводском доме. Вообще, в этом маленьком городке половина жителей знали друг друга лучше, чем Аратов – своих соседей по подъезду. Он поначалу посмеивался: «Тут пройдёшься под руку – и женись», – и когда вдруг ему самому пришлось показаться на улице со здешней девушкой, только о том и пришлось думать, как бы их не увидели; это тем более обидно было бы, что он не ждал ничего хорошего от свидания, которым был обязан неуместной шутке Виктора. Он и не думал звонить Зое или заходить к ней в цех, но она сама при новой случайной встрече на заводском дворе напомнила об уговоре, и тогда уже пришлось назначать и время, и место. Они и впрямь, хотя и к вечеру, собрались по грибы. Совершенно ясно было, чем закончится эта прогулка, и ему только оставалось надеяться, что её повторения не последует; Аратов не был избалован приключениями, но это – обещало быть скучным.
Он повёл девушку к станции окольною улочкой, подальше от посторонних глаз, и всё же встретил знакомого: один-единственный попавшийся на пути прохожий оказался слесарем-сборщиком из их цеха. Зато Зою эта встреча, по-видимому, не обеспокоила – Аратову, значит, и подавно можно было бы не волноваться, но ему ещё и потому, помимо естественной осторожности или деликатности, важно было, чтобы их не видели, что он стеснялся своего нынешнего выбора.
Совсем не такою он представлял половину своей пары.
Его школьные годы прошли во времена раздельного обучения, когда общение с девочками было нарочно затруднено до абсурда, отчего занимало умы старшеклассников сверх меры; много позже, спустя десятилетия, он наконец понял, что именно раздельное обучение приучило его сверстников боготворить женщин – недоступных существ из другого мира, чуть ли не из небесных сфер. Аратов, росший среди учениц Лилии Владимировны, которая часто переносила уроки на дом, привык вдобавок и к тому, что все девочки, с кем он общался, оказывались, в его восприятии, выше него ещё и на ступень своих музыкальных способностей. Книги, с какими он дружил, тоже подтверждали естественность взгляда на женщин снизу вверх, и когда другие смотрели при нём не так, а сверху или свысока, это казалось диким, словно или мужчина преступал закон, или объект был – не женщина; такое стало встречаться чаще, когда после мужской школы он попал в мир, где женщин было – половина.
По окончании школы знакомства с девушками будто бы перестали казаться невозможными, но сложившийся за годы мечтаний идеал подруги оставался недосягаемым даже если в дни особенного одиночества придуманная планка сама собою опускалась всё ниже.
Зою, хотя она (если простить ей отчаянное косоглазие) была совсем не уродкою, он не выбрал бы и в минуты обострения тоски, представляя, какое уныние могут они нагнать друг на друга, но дело решилось без него. Предлог годился любой,