Её Крепость. Анжелика Александровна Васильева
никакого желания разговаривать о тряпках.
– Дио недавно переехал на Аномию, ты знала? – произнесла Райана, и я снова начала её слушать.
– Нет, я не знала, – посмотрев на Диорита, ответила я.
Парень в это время подключил какой-то прибор к медицинскому оборудованию, соединённому с мамой, и сосредоточенно тыкал в него пальцем. Папа и Раннельд внимательно наблюдали за его действиями, а Сиерри сидела возле мамы и держала её за руку.
Диорит так и не сказал ни одного слова с момента, как вошёл в комнату. Вряд ли кто-то понимал его без комментариев, но все уже так привыкли, что Дио говорит только самое важное, что не придирались к этому. Вполне возможно, никто из нас всё равно ничего не поймёт, если он примется что-то объяснять.
– Так вот, – снова начала говорить Райана, не дожидаясь, когда я посмотрю на неё, – он там занялся какими-то симуляционными исследованиями и так понравился Лютеанам, что они выделили ему квартиру в своём исследовательском центре. Они называют его самым умным Кармеаном в нашем поколении. Это так круто, быть его родственницей. Я могу говорить всем, что мой брат – самый умный двадцатипятилетний Кармианин во вселенной. Звучит солидно, согласись?
– Да, звучит просто замечательно, – улыбнулась я.
Я никогда не сомневалась в том, что Диорит умнее меня или всех моих знакомых, но то, что он умнее вообще всех Кармиан в возрасте от пятнадцати до тридцати, заставило меня ещё сильнее трепетать при взгляде на него. Парень, которого я знаю всю жизнь, сколько себя помню – самый умный не-Лютеанин в мире. Не удивительно, что он не снисходит до разговоров с нами!
– …поэтому мы так долго собирались, – сказала Райана. – Сначала ждали папу с задания, потом Дио с Аномии. Мы приехали бы раньше, если бы они были дома, можешь в этом не сомневаться.
– Я и не сомневаюсь, Рай, – отозвалась я. – И нет ничего страшного в том, что вы приехали сейчас. Чуть раньше нам помогала Ратола.
– О, это хорошо. А я уже волновалась и предлагала маме поехать нам самим, никого не дожидаясь.
Я скривила губы в улыбке, разворачивая одноразовые приборы. Сиерри достала первую тарелку из подогревателя и подала её папе. Вскоре мы все сидели на диванах с тарелками, и тут я впервые за последний год услышала голос Диорита. Он сказал: «Спасибо». Я встретилась с ним взглядом и смущённо потупила глаза в тарелку.
Лазанья Сиерри была особенным блюдом для обеих наших семей. Мама пару раз пыталась повторить это блюдо, но даже под непосредственным руководством Сиерри у него получался совершенно другой вкус. Нет, мамина лазанья не была хуже, но получалась удивительно другой. Как будто секрет блюда таился не в рецепте и технологии, а в душе того, кто его готовил.
Не успели мы закончить с обедом, как позвонил доктор Цаэр и сообщил, что он подъезжает к больнице. Папа поспешно вытер губы и вышел вместе с Раннельдом из палаты, чтобы встретить Лютеанина. Сиерри собрала все пустые тарелки и, выкинув их в ящик для пластика, раздала каждому по