Молчание. Алла Добрая
ухмыльнулся и покачал головой, Ирина Эдуардовна скорбно поджала губы.
– В купюрах по пятьдесят долларов миллион долларов будет весить уже двадцать килограмм, – неутомимо вещал Олег. – А в купюрах по сто долларов – всего десять! Короче, друзья, выгоднее всего вынести миллион в стодолларовых бумажках!
Довольный собой, он широко улыбнулся.
– Очень ценная информация, – усмехнулась Ирина Эдуардовна.
– Ага, прикольно, – не заметил сарказма Олег. – Я раньше вообще не знал.
Эма решила спешно сменить тему.
– Мам, как тебе гребешки в шафрановом соусе? Лидия Ивановна очень волновалась, что не получится, как в ресторане. Но, по-моему, вышло очень удачно.
Оторвав от жениха высокомерный взгляд, Ирина Эдуардовна произнесла:
– Эмилия, мы можем поговорить тет-а-тет?
Олег продолжал балагурить, Леонид Александрович активно поддерживал разговор, Лидия Ивановна суетилась у стола, а Яна и Глеб снова делали вид, что не замечают напряжения между матерью и дочерью.
Они вышли в сад и сели на качели. Ирина Эдуардовна открыла сумочку, достала телефон и, взяв руку дочери, не церемонясь, сфотографировала кольцо.
– Украшение под стать женишку? – съязвила она.
Эма отняла руку и взглянула на мать с недоумением.
– Значит спортзал? – продолжала Ирина Эдуардовна. – И кем же он там трудится? Надеюсь, не охранником?
– Он инструктор в престижном спортклубе.
«Почему я оправдываюсь?» – подумала Эма.
– А, инструктор! Это все меняет.
Эма с сожалением взглянула на мать.
– Мам, если ты решила поссориться, то лучшего времени не найти. Может, просто поздравишь меня? Ты же так хотела увидеть дочь счастливой женой?
– А сколько времени ты пробудешь этой счастливой женой, ты подумала? Это же мезальянс в чистом виде!
– Говори тише, пожалуйста. Или я уйду.
Ирина Эдуардовна вытянула из сумочки веер и усиленно замахала им.
– Ты с ума сошла, где он и где ты?! Ты, правда, не понимаешь, что он хочет присосаться! – продолжала она возмущаться, не обращая внимания на слова дочери.
Эма слушала, размышляя о том, почему она снова и снова терпит откровенное неуважение. Перед глазами замелькал жужжащий комар.
«Надо избавляться от любой токсичности в своей жизни. Она, по слухам, одна», – вспомнила Эма слова Кирилла Антоновича.
Эма поднялась и, расправив подол платья, спокойно произнесла:
– Мам, тебе не кажется, что я уже взрослая девочка и как-нибудь сама разберусь со своими мужчинами?
– Эма, ты, конечно, взрослая. Но, согласись, порой такая наивная, – мать решила сменить резкий тон на уговоры. – Сколько человек тебя должны обмануть, чтобы ты потеряла, наконец, эту свою безмерную доверчивость?
– Начинаю жалеть, что пригласила тебя на свадьбу, – тихо произнесла Эма, не глядя на мать.
– Зато, как я понимаю, не жалеешь, что пригласила папочку? У него в свое время тоже очень