Тесные объятья смерти. Маргарита Малинина
делал попыток взять конфетку из коробки, за что я его чрезмерно уважала.
– А кто все-таки дверь открыл в здание? – поинтересовалась я. – Напарник?
Дядя Паша пожал плечами.
– Вот и я не знаю кто. Шурик не признался в этом.
– Но не сама же она открылась! И потом, как он ее не заметил? Ты говоришь, что путь в столовую пролегает через холл, так? – Он кивнул. – Значит, когда он ночью встал, он должен был заметить, что входная дверь нараспашку. А если она была закрыта, то он должен был слышать, как кто-то взламывает замок. Или из столовой этого не слышно?
Подумав, крестный ответил:
– Столовая довольно близко к выходу. Но, понимаешь… Тут такое дело… В общем, это могла сверхъестественная сила сделать!
– То есть та самая женщина, которая тебе приснилась?
– Не прис… – Он опять вздохнул. – Лерка, я понимаю тебя, я бы тоже не поверил. Но я могу отличить сон от яви.
Хотелось мне напомнить, как он чертей гонял однажды в квартире и тоже уверял, что они реальны, но я сдержала свой язвительный язык. Я понимала, что крестному сейчас нелегко и не хотела его травмировать. «Кто старое помянет…», короче, ясно.
– Хорошо, но, может, они разыграли тебя? Ты говорил потом об этом с этим… Александром?
– С Шуриком-то? М-да, попытался…
И дядя продолжил рассказ.
– Павел, вставайте! – раздалось громкое прямо посреди мрачного, липкого, пугающего сна. Он бегал по заколдованному кругу и не мог выбраться. Так что Павел в итоге был благодарен Александру за то, что разбудил его. – Утренний обход, нам смену скоро сдавать! – бодренько провозгласил напарник, увидев, что сосед по «палате» открыл глаза.
Охранники быстро собрались и вышли на улицу. Когда Шурик запер за ними дверь во дворец, Павел вспомнил события ночи.
– Так зачем ты дверь-то открыл ночью?
– Что? – не понял Саня. Или сделал вид?
– Ты гулять выходил, что ли?
– Да, я утром всегда пробежку делаю.
– Я не про утро говорю. Я ночью вставал, и дверь была открыта.
– Во сколько? – заинтересованно спросил напарник, даже остановился.
– Я не знаю! – стал раздражаться Павел. – Это ты должен знать, ты же ходил по столовой, чаи распивал! Ну или что ты там делал?
Саша изменился в лице. Будто Павел бросался какими-то жуткими голословными обвинениями, как минимум в убийстве детей, хотя до этого был суд, который его оправдал.
– Это неправда, – медленно и тихо произнес он, но прозвучало это так, словно он кричит.
Павел опешил. Он уже не мог рассказать ему про странный сон (он еще обманывал себя тем утром, что произошедшее в их комнате ему привиделось в кошмаре), обстановка, мягко скажем, не располагала. Зачем напарник врет? Он ведь говорил с Шуриком в столовой, то есть тот знает, что Павел его видел там! В чем смысл этого? И кого он все-таки высматривал в окошко? Того самого, кому он дверь открывал?
Какая-то тайна кроется во всех этих ночных приключениях, но Павел пока