Основы философии. Павел Гуревич
предков.
Вот что любопытно: свидетельства науки даже не приходят в голову Федорову. Он захвачен собственной идеей и не замечает ее внутренних противоречий. Слов нет, хорошо бы всех воскресить, цель, конечно, благородная. Но при этом возникает множество научных и мировоззренческих вопросов.
Допустим, мы воскресили усопших, но чем они должны заняться? Один язвительный публицист так и писал: «Ну восстали мертвые, расселись в космосе, как птицы на ветках, и что теперь им делать?» Ведь их огромное множество…
И это еще не все. Федоров убежден, что жизнь – неоспоримая ценность. Однако во многих культурах так не думали. Среди людей, прошедших по Земле, иные предпочли бы вечный покой. Философ, стало быть, решил не только за себя, но и за мертвых, не спрашивая их об этом. А может быть, для них, мертвых, воскреснуть во сто раз мучительней и страшней, чем для нас умереть? Именно так, с иронией оценивали идею Федорова его современники.
Представим себе, чем обернулась бы для человечества идея Федорова, если бы она вдруг осуществилась? Мир предельно перенаселен, говорят о катастрофе. Неожиданно появляются сонмы людей из разных культур, разных эпох. Ничего, кроме столпотворения, не получается. И если рассуждать последовательно, то это как раз полная гибель для человечества. Рождается подозрение: не является ли идея философа свидетельством его сумасбродства?
Поразмыслим, действительно ли данная философская идея всего лишь ахинея. Нет, заслуживает размышления само предложение – воскресить все поколения. Каждый человек уникален, изначально самобытен, заслуживает того, чтобы явиться в этот мир во всей своей незаменимости. Но в настоящее время идея Федорова совершенно не подкреплена данными науки. Ничего страшного. Статус этой идеи – философский. В ней по крайней мере огромный этический пафос.
Можно признать, что с научной точки зрения концепция Федорова уязвима. Но как философская идея она вечна. Мы постоянно будем задумываться над теми вопросами, которые она рождает. Действительно ли человек уникален? Можно ли считать жизнь неоспоримой сверхценностью? Ради чего существует человечество? Чем могут обернуться нравственные искания?
Философское прозрение самодостаточно, т. е. оно не знает примитивных ограничений. Оно может вытекать из научного факта, подтверждать его, но вполне может и разойтись с наукой, а тем более с житейскими представлениями. Многие философы, например, настойчиво говорят о преображении человеческой природы: мол, человек, должен быть совершенно иным. Ну а если я доволен своим организмом? Зачем мне, жизнелюбивому земному созданию, другая природа? Мой здравый смысл протестует. А между тем эта философская идея не угасает.
Могла бы философия полностью порвать связь со специальными науками? Американский философ Уильям Джеймс (1842–1910) отвечал на этот вопрос утвердительно. Он считал философию коллективным наименованием для вопросов, на которые нельзя дать полные, окончательные ответы