Истории города Бостона. Леонид Спивак
литературой человека на все времена останутся колыбельная и сказка. «Шалтай-Болтай сидел на стене…» – а нглийские рифмы в гениальном русском переводе Маршака практически потеряли национальную окраску, как и любимые во всем мире Винни-Пух или Карлсон. Историю «Сказок матушки Гусыни» англичане возводят к своей народной поэзии, французы – к Шарлю Перро, немецкие фольклористы – к «Берте с гусиной лапкой» (Берта – г ерманское божество). Жители Массачусетса также участвуют в этом давнем споре, утверждая, что Шалтай-Болтай сидел все-таки на бостонской стене.
На старинном кладбище Олд Грэнери, что на улице Тремонт, среди потемневших надгробий бостонских законоведов, революционных героев и зажиточных негоциантов, есть могила Элизабет Вергуз (Vergoose), скромной горожанки, которой молва приписывает необычную славу. Пожилая женщина сочиняла для внуков незатейливые смешные куплеты, ставшие через сотню лет классикой детской литературы. Красивая легенда, которую невозможно сегодня ни подтвердить, ни опровергнуть.
…В самом сердце Бостона, за углом от Старой ратуши, находился Пудинговый переулок (Pudding Lane) – с амо название предрасполагало к сложению сказочных историй. Здесь в начале XVIII столетия проживало многочисленное семейство печатника Томаса Флита, весьма уважаемой в городе фигуры. Почти тридцать лет Флит издавал еженедельную газету «Бостон Ивнинг Пост».
В воспитании шестерых детей Флиту помогала теща Элизабет Вергуз, не менее колоритная жительница города. Она происходила из почтенной бостонской семьи, корни которой восходили к первым массачусетским пуританам. Известно, что счастливый союз Томаса Флита с дочерью Элизабет Вергуз был освящен летом 1715 года бостонским священником Коттоном Мэзером, историком и писателем, членом Королевского научного общества. Таким образом, самые известные жители города, типограф Флит и преподобный Мэзер, стояли у истоков литературной легенды.
Томас Флит записывал за тещей некоторые из ее смешных и трогательных стихосложений для внуков. Предание умалчивает факт литературной обработки. В конечном итоге в 1719 году в Пудинговом переулке появилось первое издание «Колыбельных матушки Гуз» (“Songs for the Nursery; or Mother Goose's Melodies”). Книжка вышла малым тиражом, стоила два пенса, и предназначалась главным образом для друзей с хорошим чувством юмора. Литературная сказка во времена «матушки Гусыни» считалась «низким» жанром. Неудивительно, что первое издание стихов не сохранилось.
История могла бы и не получить дальнейшего развития, но, судя по всему, один из экземпляров сборника попал за океан, в английский Бристоль, где проживали многочисленные родственники Флита. Последующая литературная жизнь детских рифм относится к области народного творчества и по-разному толкуется по обе стороны Атлантики.
«Матушка Гусыня» давно привлекала внимание фольклористов: бессмысленные, казалось бы, стишки и песенки – свидетельства действительных исторических событий, которые нужно правильно прочитать. Возьмем известный пример:
Сражались за корону единорог и лев,
Лев гнал единорога,