Зачинается песня от древних затей (сборник). Алексей К. Толстой

      Когда же на берег Посвист

      Седые волны мчит,

      В лесу кружится желтый лист,

      Ярясь, Перун гремит,

      Тогда, от сна на дне речном

      Внезапно пробудясь,

      Очами мутными кругом

      Взирает бедный князь.

      Жену младую он зовет —

      Увы! его жена,

      Прождав напрасно целый год,

      С другим обручена.

      Зовет к себе и брата он,

      Его обнять бы рад —

      Но, сонмом гридней окружен,

      Пирует дома брат.

      Зовет он киевских попов,

      Велит себя отпеть —

      Но до отчизны слабый зов

      Не может долететь.

      И он, склонясь на ржавый щит,

      Опять тяжелым сном

      В кругу русалок юных спит

      Один на дне речном…

      Князь Курбский от царского гнева бежал,

      С ним Васька Шибанов, стремянный.

      Дороден был князь. Конь измученный пал.

      Как быть среди ночи туманной?

      Но рабскую верность Шибанов храня,

      Свого отдает воеводе коня:

      «Скачи, князь, до вражьего стану,

      Авось я пешой не отстану».

      И князь доскакал. Под литовским шатром

      Опальный сидит воевода,

      Стоят в изумленье литовцы кругом,

      Без шапок толпятся у входа,

      Всяк русскому витязю честь воздает;

      Недаром дивится литовский народ,

      И ходят их головы кругом:

      «Князь Курбский нам сделался другом».

      Но князя не радует новая честь,

      Исполнен он желчи и злобы;

      Готовится Курбский царю перечесть

      Души оскорбленной зазнобы:

      «Что долго в себе я таю и ношу,

      То все я пространно к царю напишу,

      Скажу напрямик, без изгиба,

      За все его ласки спасибо».

      И пишет боярин всю ночь напролет,

      Перо его местию дышит,

      Прочтет, улыбнется, и снова прочтет,

      И снова без отдыха пишет,

      И злыми словами язвит он царя,

      И вот уж, когда занялася заря,

      Поспело ему на отраду

      Послание, полное яду.

      Но кто ж дерзновенные князя слова

      Отвезть Иоанну возьмется?

      Кому не люба на плечах голова,

      Чье сердце в груди не сожмется?

      Невольно сомненья на князя нашли…

      Вдруг входит Шибанов в поту и в пыли:

      «Князь, служба моя не нужна ли?

      Вишь, наши меня не догнали!»

      И в радости князь посылает раба,

      Торопит его в нетерпенье:

      «Ты телом здоров, и душа не слаба,

      А вот и рубли в награжденье!»

      Шибанов в ответ господину: «Добро!

      Тебе здесь нужнее твое серебро,

      А я передам и за муки

      Письмо твое в царские руки».

      Звон медный несется, гудит над Москвой;

      Царь в смирной одежде трезвонит;

      Зовет