Дубинины. Когда приходит любовь.. Татьяна Муратова
десять?
– Откуда… знаешь?
– Не бревно, чувствую. Не вымолить меня, гнилой я человек, гиблый алкаш со стажем – с пятнадцати лет пью, запойный уже, то есть остановиться не могу, все деньги спущу и даже тех, что нет. Нельзя тебе со мной общаться, не гожусь я ни в мужья, ни в друзья, ни в братья. Уходи, Катя, уезжай, Христом Богом прошу.
– Можно, я тебя хоть до дому довезу? Далеко ведь, нога устала – хромаешь уже.
– Нет!
– Ты…
Тогда Витя довольно грубо схватил её за руку, втолкнул в машину и захлопнул дверцу, показывая жестом, чтобы ехала.
Слёзы застили глаза Кати, она нажала на газ и резко тронулась.
* * *
А Витька пошёл на остановку, долго трясся в транспорте, растеряв в пути всю свою злобу. Вернувшись домой и зайдя в комнату, увидел у себя на столе две бутылки водки. Тут же кто-то постучался.
– Войди, – машинально ответил Витька, продолжая задумчиво любоваться сюрпризом.
Дверь открылась, на пороге показалась Кралечка во всём своём великолепии: почти искренняя улыбка, завивка на голове, платье в обтяжку с аппетитным вырезом, а на ногах не в стиль нелепо замызганные тапочки.
– Это мы вернули должок, Витенька! И приглашаем тебя на ужин: курочка-гриль, огурчики солёные, выпить найдётся. Составишь компанию?
Если бы Витька подумал, то согласился, но он успел ответить прежде чем зародилась дурная мысль:
– Пост.
– Что?
– Пост, говорю, идёт, Рождественский.
– А-а-а.
– Дверь закрой.
Кралечка, что-то пробормотав, исчезла. Витька убрал бутыли в шкаф и сразу лёг в кровать. Невероятная усталость навалилась на него. Ну и что, что сегодня не выпьет? Будет завтра, и послезавтра, и после-после… Не выдержит, Катины молитвы не помогут, он – конченный человек. Алкаш. Жизнь не изменишь. Тот, который с рожками, сумеет обхитрить. Вот, скажем, если сейчас соседка постучит ещё раз и позовёт его, а потом, после первой бутылки, прижмётся своим горячим телом… Или он сам, в одиночку, приговорит бутыль и счастья покажется мало… Но соседка не приходила, не звала, поэтому Витька, уткнувшись в старую вонючую подушку лицом, завыл.
* * *
Катя, вернувшись домой, побежала к себе в комнату, упала на колени перед иконой, опять заплакала; молитва не шла, не теплила сердце, вырывались одни рыдания. Но, вероятно, эмоциональное обращение Господь принял: Витька в этот вечер остался трезвым.
Весь следующий день Катя мучилась: «Ехать или не ехать к Вите?». В конце концов налила в термос суп, взяла хлеб, чай, постное печенье и к семнадцати часам отправилась с мыслями: «Прогонит, так прогонит». Витя, выйдя после работы за ворота, сразу увидел Катин Ford и её саму, сидевшую за рулём – она не осмеливалась выйти, а только глядела на него через лобовое стекло. Сердце у него заныло от радости. Он подошёл и сел в машину.
– Приехала-таки, не испугалась – я ведь вчера нагрубил, прости.
– А я… тебе поесть принесла. Вот суп – правда, постный –