Клеймо дьявола. Ольга Михайлова
бордельных барышень он всегда был самым дорогим и желанным гостем, они сбегались толпой и, словно заворожённые, пялились на него, как на диковинку, напрочь забывая обо всех остальных. Нергал морщился и скрипел зубами. Чёртов селадон…
Однако попытка поставить на место красавца, уже поразившего Фенрица противоестественной для разумного человека дерзостью, не имела успеха. Налетев на него, будучи несколько «подшофе», в полутёмном коридоре притона с кулаками, Нергал оказался с невероятной силой отброшенным к стене и, не устояв не ногах, свалился на грязный пол. Вторая попытка закончилась ещё плачевней. Фенриц отлетел к лестнице и, не удержавшись на ступеньках, упал вниз, разбив голову в кровь. Кто бы мог подумать, что этот херувимчик столь силён? Нергал ринулся на него в ярости в третий раз – так бросается волк к глотке жертвы. И тут из глаз Нергала посыпались искры – ему показалось, что он ударился головой о каменную стену.
Что происходит, чёрт возьми? Фенриц недоумевал до такой степени, что перестал и злиться.
По счастью, вскоре все изменилось. Невер стал появляться у «Фазанов» всё реже, а, забежав, торопливо расплачивался, лихорадочно суетился, выбирал, не глядя, первую попавшуюся, потом исчезал. Перестал заходить и Риммон. Что касалось молодого еврея Хамала, то он постепенно тоже становился всё более редким гостем, утверждая, что местные гетеры воняют. При этом почему-то опускал глаза и бледнел. Нергал заметил, что и мадам Бове, бандерша, хозяйка притона, умолкала и переставала раскланиваться с посетителями, когда замечала среди них Гиллеля Хамала, и, наконец, в приватной беседе, подслушанной Фенрицем, попросила его… более её заведение не посещать. Лицо Хамала передёрнулось судорогой, но больше он у «Фазанов» не появлялся.
Девицы волей-неволей начали уделять Фенрицу больше внимания. Довольный этим, Нергал стал галантнее и щедрее и даже иногда, по просьбе барышень, залихватски барабанил по клавишам простуженного пианино, горланя арии из «Травиаты». Как считала мадам Бове, очень даже неплохо.
В этой песне – глубокая правда,
Её не принять невозмо-о-жно.
Знай, что все в этом мире ничто-о-жно,
А важно веселье одно!
Лови же счастья миг златой,
Его тяжка утрата,
Промчатся без возврата
Дни жизни молодой.
Любовь не век в душе живёт,
Года не в нашей воле,
Цветок, поблекший в поле,
Опять не зацветё-о-от! —
на этом месте темперамент всегда захлёстывал певца, и он, по мнению Клотильды Бове, демонстрировал невероятную красоту и пластичность вокализации вкупе с удивительным изяществом и виртуозным блеском исполнения, – о чём она неизменно с восторгом ему сообщала.
Между тем, девочки немного пискляво, но очень звонко и дружно подхватывали:
Ловите ж, ловите ж минуты веселья,
пока их жизнь даёт,
ах!
Бордельные услады при этом никогда не туманили голову