Ходячие библиотеки. Нелл Уайт-Смит
их обняла и вдавила головами в стену, чтобы они не видели, что сейчас будет.
А случилось вот что: Толстая Дрю развернулась к бандитам другой стороной, открыла фронтальные окна и дала залп из всех бабушек, а задом, то есть непосредственно нами, понеслась, набирая и набирая скорость, прямо к обрыву. Мы много раз репетировали этот маневр в полной секретности, и мало что я в жизни не любила так, как его.
Но Оутнер знал, что делает. Оутнер знал Толстую Дрю как самого себя, а может, даже и лучше, потому что себя лет до девятнадцати он помнил плохо, а каждый день с Дрю все те девятнадцать лет, что он провозился с механизмами нашей старушки, мог в любой момент разложить хоть по часам.
Итак, мы прыгнули. Я заорала, дети заорали, все внутри Толстой Дрю заорали тоже, а дом еденько хихикнул и перенес свою металлическую тучную тушу через провал каньона с одной стороны на другую на небольших раздвижных крыльях. И мы приземлились. Я расслабила руки и осталась лежать звездочкой на земле.
На другом конце каньона бандиты, не обладавшие таким прекрасным прыгательно-планирующим оборудованием, только и могли что палить в воздух, думая, что нас этим устрашают. Меня же эти звуки, наоборот, только радовали, потому что я прекрасно знала две вещи: дальность стрельбы и стоимость патронов. А послушать, как твой недруг беднеет, всегда приятно.
– Помочь? – галантно спросили усы на вызывавшем у меня изжогу лице. Я сама встала.
– Помогите лучше детям. Видите, они до смерти перепуганы.
Мой клиент посмотрел на детей, восхищенно разглядывающих усовершенствование Оута и засыпающих его вопросами, а потом направился ко входу, бросив мне мимолетом:
– Не удивительно, вы же убили их отца.
Я развернула его за плечо и заставила смотреть себе в глаза, пихнув приклад ружья под подбородок.
– Этот так называемый «отец» относился к ним как с собственности. Он не хотел, чтобы они учились!
– Во имя Сотворителя, да что с вами такое случилось, что вы так реагируете? – нахмурился он, деловито убирая приклад от лица. – Это же образование, а не война!
– Это фронтир! – не закричала, низко зашипела я. – Здесь всё – одна сплошная война! А образование – это всегда война: не на смерть, так за жизнь! Лучшую жизнь, чем могло себе позволить прошлое поколение. И я буду драться за то, чтобы этот шанс был у талантливых и умных детей, кому просто не повезло родиться в плохом месте и в плохое время.
На этом я развернулась и зашла в Толстую Дрю. Та от души хлопнула дверью, случайно прищемив мне хвост, и наступила, как ни странно, тишина.
Проснулась Луна
– …вот. Собственно, поэтому мы и не можем развести вас по вашим поселкам прямо сейчас, – закончила я объяснять нашим студенткам, почему мы оказались в бегах.
Я сидела, скрестив ноги на 78-78-АР-500, и терпеливо ждала, пока Дайри закончит с моим хвостом. Она уже разнесла по книжному лекторию печенье и ароматный чай и теперь принялась накладывать мне шину на прищемленное место. В особенно