Географ глобус пропил. Алексей Иванов
эпитафия – это надгробная надпись. Стих очень простой, смысла нет, рифмы тоже, смеяться после слова «лопата».
Помедли, случайный прохожий,
У этих гранитных плит.
Здесь тело Петрова Алёши
В дубовом гробу лежит.
Петров на общем фоне казался
Чище, чем горный снег,
И враз на него равнялся
Каждый плохой человек.
Но как-то однажды утром
На самом рассвете за ним
Пришёл предатель Служкин
И целая банда с ним.
Сказал ему Служкин: «За совесть,
За множество добрых дел
Окончена твоя повесть
Последней главой “Расстрел”».
Петров это выслушал гордо
И свитер порвал на груди:
«Стреляй же, империалистический агрессор,
От красных тебе не уйти!
А жизнь моя песнею стала,
Грядущим из рельсовых строк,
И на пиджаке капитала
Висит уже мой плевок!»
Поднял обрез свой Служкин
И пулю в Петрова всадил,
И рухнул Петров под грамотой,
Которой его райком наградил.
Застыньте, потомки, строем,
Склоните знамёна вниз:
Душа Петрова-героя
Пешком пошла в коммунизм!
Стихи красной профессуре страшно понравились, но вот проверочная работа на следующем уроке с треском провалилась.
Глава 10
Ветка
Служкин позвонил, и сначала за дверью было очень тихо. Потом почему-то раздался грохот, и дверь стремительно распахнулась.
– Привет, это я, твой пупсик, – входя, сказал Служкин.
– Витька-а!.. – закричала высокая девушка в мелких чёрных кудряшках и повисла у него на шее.
Служкин ногой захлопнул за собой дверь. В прихожую из комнаты вышел хмурый мальчик лет пяти.
– Здорово, Шуруп, – сказал Служкин, ссаживая девушку.
– Чего ты мне принёс, дядя Витя? – сразу спросил хмурый мальчик.
Служкин порылся в карманах куртки и вытащил пластмассового солдатика – монстра с собачьей мордой, в шипах, в шлеме, с бластером.
– Ты мне такого уже дарил, только он был зелёный, как понос.
– Шурка! – крикнула мама. – Грубиян, весь в своего папашу!
– Ну давай обратно, – предложил Служкин. – Сам играть буду.
– Фиг, – подумав, ответил мальчик и ушёл в комнату.
Служкин начал снимать куртку и поинтересовался:
– А благоверный где?
– Колесников-то? На работе, где же еще?
– Слава богу, – сказал Служкин и вытащил из куртки бутылку.
– Витька! Ты ваще!.. – выхватывая бутылку, закричала девушка. – Портвяга! Я сто лет уже мечтала нажраться! Пошли!
Проходя в кухню, Служкин флегматично заметил:
– С одного флакона не нажрёмся, Ветка.
– А ты Татку из садика сюда приводи, а я пока ещё сгоняю. Татка же нормально с Шурупом играет…
– Нельзя, Ветка, – вздохнул Служкин, срезая пробку с бутылки.
– Жаль, –