Общага-на-Крови. Алексей Иванов
на подоконник, под которым стоял мусорный бак. К баку, как щит к надгробию воина, была прислонена крышка. Отличник сел рядом на стол, столешница которого была покрыта рыжими кругами ожогов. Ванька закурил, поскрёб бороду и спросил:
– Ты слышал?
– Слышал.
– Хреново всё это… – Ванька сплюнул. – Гапонов-то, оказывается, сам к Нельке неровно дышит. Не надо было с ним ссориться, да деваться некуда… И шантаж мой белыми нитками шит. Ну, Бумагин, конечно, за меня горой, только изнасилования-то не было, да и заяв никаких никто писать не будет – чего Нельку позорить…
– Зачем же ты тогда всем этим грозил? – удивился Отличник.
– Сам посуди, отец. – Ванька снова сплюнул. – Нам что главное? Завтрашний студсовет пережить. На Нельку Гапонов и так больше не полезет, меня побоится. А вот чтобы меня не выперли из общаги, мне Гапонова ошеломить надо было. Вот и ошеломил, блин. Лишь бы Гапон до завтра не расчухал, что к чему. А следующий студсовет только в конце сессии. Значит, если кого не зарежем, то доживём год в общаге. Лёльке и Нельке на пятый курс поселение дадут без проблем, за ними грехов нет. Игорёхе дадут, потому что его Ботва любит. И тебе дадут, потому что ты маленький, не пьёшь, не куришь, учишься зашибись. Ну а про себя я сам позабочусь. Если Гапонов решит мне заподлить и не даст поселение, я ему ещё тот цирк-шапито организую. Скажу: квасили вместе, а теперь я – пидарас, а он – д’Артаньян? Развоняюсь на всю общагу. Гапона тогда самого из председателей выкинут. Так что мы при своих остались.
Отличник молчал. Ванька поглядел на сигарету в прыгающих пальцах.
– Игорёха, конечно, правильно поступил, что побежал к Гапону резкость навести, – продолжил Ванька. – Но вот делать этого он не умеет, начал сопли на кулак мотать… А не успел бы я, так завтра на студсовете Гапонов сказал бы, что Каминский первым полез, Говнорезов бы подтвердил, а Игорёха не стал бы ничего объяснять, чтобы Нельку выгородить. И меня с Игорёхой на пару завтра турнули бы из общаги. К тому же Гапонов Игорёхе здюлей бы навешал, а потом с полным правом опять на Нельку полез, и началась бы форменная коррида.
Ванька докурил и ввинтил окурок в стену.
– Игорёха, конечно, отличный человек, но слабоват. Он ставку делает только на свою любовь, а это слишком шатко для нашей долбаной жизни. Он думает, что коли с бабами он Александр Македонский, так и в остальных случаях всех победит и на хер пошлёт. А разным Гапоновым на его любовь насрать прицельно с пожарной каланчи. Поэтому я и встрял. Хотя по уму мне эта склока – как для жопы дверца…
Ванька, выговорившись, спрыгнул на пол и поглядел на руки.
– Вроде не дрожат больше. Значит, не психую… Пойдём домой, отец. Сейчас Игорёхе надо будет ещё клизму поставить.
Игорь с Ванькой сначала поругались, потом помирились, потом ходили в двести двенадцатую к Нелли и Лёле, потом решили купить вина и устроить общий ужин, потом поставили вверх дном всю комнату, разыскивая пустые бутылки, чтобы сдать их, потом наконец упёрлись в гастроном, успев перед уходом