Блуда и МУДО. Алексей Иванов
поросёнок!.. – отшатываясь, зашипел он.
Роза отпустила блузку и, склонив голову, с улыбкой победительницы откровенно посмотрела на Моржова. Кто здесь что зарабатывает? Она – право слышать комплименты, или он – право говорить их?
Моржов, кусая губы, сокрушённо уставился в окно с видом человека, который обдумывает планы реванша.
Вообще-то Розка была ужасно аппетитной. Моржов даже принялся скрести левую лодыжку подошвой правого кроссовка. «Не девка, а помидорка!» – подумал он.
Конечно, Розка была красива. Красива по-татарски: невысокая и фигуристая. Может быть, даже слишком фигуристая: груди и попу она всегда носила словно напоказ, как вёдра на коромысле. И ещё эта татарская персиковая смуглость, и губки – словно надутые, и тёмные глаза – большие и наивные, как и положено настоящей врушке. Было в Розке что-то яркое, цветастое, восточное; она наводила на какие-то ориенталистские мотивы: гурии, одалиски, танец живота… Моржов попытался вызвать Розкиного мерцоида – но кодировка продолжала действовать. Оставалось лишь воображать: наверное, когда Розка сидит голая, у неё животик округляется и тонкой серповидной складочкой отделяется от…
«Да тьфу ты, блин!.. – мысленно принялся плеваться Моржов. – Я ведь на педсовет пришёл!»
Розка сидела довольная. Она положила ногу на ногу и скрестила руки так, что груди, обтянутые блузкой, выкатились, а на блузке пропечатался рельеф лифчика.
– А чего у нас Манжетов делает? – спросила Розка.
Моржов обдумал вопрос: не кроется ли в нём подвох?
– Он нам расскажет, по каким принципам в будущем учебном году станет строиться работа учреждений дополнительного образования, – тщательно и осторожно ответил Моржов.
– А ты знаешь про Чэнжину?
Моржов нашёл взглядом Милену Чунжину. Она сидела в третьем ряду и, склонив голову, читала какую-то брошюру, придерживая ладонью прядь волос.
– А что мне про неё надо знать?
Роза стрельнула глазами по сторонам – не видит ли кто?
– Она с Манжетовым…
Роза расцепила руки и тихонько потыкала указательным пальчиком левой руки в указательный пальчик правой. Потом она опять сложила руки, спрятав кисти под мышки, и уставилась на Моржова с испытующей улыбкой. Она ждала моржовской просьбы о помиловании.
Моржов шмыгнул носом, глядя Розке в глаза.
– Молодость даётся человеку только один раз, – с внушением сказал он.
Розка в досаде задрала глазища к потолку, приоткрыла рот и принялась трогать передние зубы кончиком языка. Моржов усмехнулся. Розка хотела снова поддеть его, а он перевёл разговор на то поле, с которого женщине положено всегда отступать. Розке, получается, пришлось тупить – изображать дурочку, не понимающую намёка. Моржов, ухмыляясь, нанёс ещё один удар:
– А чем собираешься заниматься летом ты?
В контексте любовной связи Милены Чунжиной и Манжетова этот вопрос звучал с необходимым двусмыслием.
– Мы – люди подневольные, – печально сказала Розка. – Что скажут – то и делаем…
Моржов