Игра в кошки-мышки. Елена Малиновская
отношения. Своих проблем хватает, чтобы еще на такие мелочи обращать внимание. Поэтому, собственно, и интересуюсь, как дела у Седрика. Итак?
– Полагаю, что неплохо, – настороженно протянула я. – О работе он мне по вполне понятным причинам не писал, но город ему понравился.
– О, Ерион… – с мечтательной ухмылкой протянул Себастьян, видимо, вспомнив столицу Прерисии. – Да, чудесное место. Эти величественные каменные набережные и гулкие площади, по утрам окутанные туманом. Эти красные черепичные крыши и скрипучие флюгера. Множество каналов, соединенных всевозможными мостами. Мне до сих пор кажется, что часть моего сердца осталась в том городе.
Я по вполне понятным причинам промолчала, ощутив мгновенный укол болезненного сожаления. Да, а мне, по всей видимости, никогда не побывать в чужих странах. Нет, я люблю Арилью, но в самых страшных своих кошмарах не могла представить, что буду обречена остаться тут навечно.
Себастьян бросил быстрый взгляд на мое расстроенное лицо и оборвал свою прочувственную речь, видимо, сообразив, что мне неприятно это слышать.
– Прости, – наконец после недолгой паузы продолжил он. – Я не собирался сыпать соль на твою свежую рану. Просто хотел предупредить: будь осторожнее в письмах. Помни, что их пристально изучают. Поэтому ни слова о политике и прочем. Ясно?
Я отвернулась к окну, невольно скрипнув зубами. Неужели Себастьян не понимает, как меня оскорбляют подобные разговоры? Терпеть не могу, когда мне приказывают. Особенно когда делают это таким снисходительно-поучающим тоном.
– Слышал, твоя гадальная практика вновь набирает обороты? – продолжил расспросы Себастьян, по обыкновению не обратив никакого внимания на мое недовольство его излишним любопытством.
– Да, – буркнула я и, не удержавшись, добавила шпильку: – Не твоими заботами, правда.
Себастьян вскинул на меня глаза, хотел было что-то сказать, но в последний момент передумал. Но его ухмылка при этом была крайне неприятной.
– Ну-ну, – обронил он с какой-то загадочной интонацией и уставился в окно, за которым проплывал тонущий в снеге город.
– Как поживает твоя служанка? – с некоторой робостью осведомилась я и почувствовала, как по позвоночнику табуном пробежали холодные мурашки.
Если честно, я совершенно не горела желанием встречаться с Артемией, учитывая то, как мы расстались в прошлый раз. Тогда мне пришлось бежать из дома Себастьяна, слыша за спиной рык пробуждающегося чудовища. Да, в ссоре с Артемией моя вина была едва ли не определяющей. И я до сих пор страдала от угрызений совести, кляня себя за тот взрыв эмоций и разбитую коллекцию ольгестского фарфора. Но что уж тут исправишь. Что сделано – то сделано.
– Как поживает Артемия? – удивленно переспросил Себастьян, явно не ожидая моего интереса к его служанке, и тут же ответил: – Полагаю, что неплохо. По крайней мере, когда я утром уходил из дома, она на здоровье не жаловалась.
– Понятно, – пробормотала я.
Значит, Артемия