Нить наяды. Елена Дорош
прости, бабуль! Я, кстати, одна.
– А где же соломенный человек? Сгорел на работе?
«Соломенным человеком» Гордея иногда называла Игоря, но вовсе не из-за желтых волос и бледного лица. Таким образом она демонстрировала свое неприятие его бесцветности в широком смысле слова и слабости – в глубоком.
– Он пока не может переехать в Питер, – ровным голосом ответила Кира, опасаясь, что разговор сразу свернет в неприятную для нее сторону.
– Да и хрен с ним! – констатировала Гордея Яковлевна и собралась было развить мысль, но Кира торопливо спросила:
– Расскажи все, что знаешь о Зинаиде Гиппиус.
– Святые угодники! Это с какого перепугу?
– Мне нужно по работе.
– О! – поразилась бабушка. – У нас следователи уже осваивают символизм. Наверное, как основу для нетривиальных выводов по уголовным делам. Похвально.
Кира забралась с ногами на диван и приготовилась. Она не сомневалась, что разговор получится нескучным. Гордея Яковлевна не только была историком по образованию, но и поэтом в душе, поэтому о литературе могла говорить часами.
– А ты знаешь, что брак Гиппиус с Мережковским был духовно-платоническим? – с ходу залепила та.
Не готовая к такому началу, Кира опешила.
– Как? То есть… без секса?
– Совершенно.
– Да не может быть? Еще скажи, что она умерла девственницей.
– За это не поручусь, но точно известно, что конкретно с мужем она не спала.
– То есть брак был фиктивным? По моде?
– Тьфу ты! Почему сразу фиктивным! Нет, брак был настоящим, но… специфическим. Как писала Зинаида Николаевна, они прожили пятьдесят два года, не разлучаясь ни на один день. А Мережковский утверждал, что Зинаида – это он сам, только в женском обличье. Понимаешь?
– Нет, не понимаю, – призналась Кира.
Бабушка задумчиво посопела.
– Честно говоря, я тоже. Ведь Гиппиус была красавицей, да еще такой… роковой. Дьяволица, сельфида, ведьма, даже сатанесса! Как только ее не называли! Неужели у мужа ни разу нигде не дрогнуло? Не идиот же он!
– Может, дело не в нем, а в ней?
– Вот! Я тоже так считаю. Именно в ней. Это не фригидность. Что-то глубинное. И корни кроются где-то в детстве или ранней юности.
– Хочешь сказать, что у нее была психическая травма? – насторожилась Кира.
– Откуда я знаю! Я же не клинический психолог!
– Ну бабуль…
– Не нуди, Кирюха. Не стану наговаривать на уважаемую поэтессу. Найди настоящего специалиста и проконсультируйся, а я помогу с материалами. Гиппиус ведь вела дневник, причем с самого детства. Можно там кое-что поискать.
– Серьезная девочка.
– Непростая, я бы сказала. Да и жизнь у нее была довольно сложная. Безоблачных лет выдалось немного, пожалуй, только в Нежине Черниговской губернии, и то недолго. Представляешь, совсем маленькой ее отдали на обучение в Киевский женский институт, а через полгода забрали. Девочка так тосковала по дому, что практически все время провела в лазарете.
– Повышенная