Ошибка Пустыни. Мария Соловьева
зовут Лала, я приплыла с востока. Я ищу свою семью. Если она у меня тут есть, конечно.
Казалось, белая дама вслушивается не в слова, а в голос. Поняв для себя что-то, скрытое от Лалы, женщина развернулась и вышла. В открытую дверь зашел давний знакомый Лириш, и Лала наконец рассмотрела его. Молодой и, должно быть, привлекательный по местным меркам. По крайней мере, среди тех мужчин, кого она успела увидеть. У Лириша был высокий лоб, прямой тонкий нос и гордая осанка героя древних сказаний. Только вот презрительный взгляд и слишком тонкие губы портили впечатление.
– Приведи себя в порядок, женщина, и надень это. – Он бросил ей на колени сверток. – Ты отправляешься во владения благородного Ушаша.
– А кто это был? – спросила Лала, открывая сверток. Это был плащ. Тоже синий, но старый и выцветший. Вышивка на рукавах растрепалась, кое-где нитки вообще перетерлись, но цветочный узор еще читался.
– Позже узнаешь, – нетерпеливо ответил Лириш.
– А что насчет выяснения обстоятельств, как говорил тот, другой, из ваших?
– Ты слишком много спишь. Все уже выяснили.
– Но меня даже не расспросили ни о чем! – отчаянно воскликнула Лала.
Лириш поморщился:
– Хватит! Следуй за мной. И не вздумай делать глупости, я все равно быстрее.
На улице по-прежнему было раннее утро. Множество фигур в плащах так же неспешно двигались по набережной вдоль плавной линии каменного парапета. Водная гладь бухты, окруженная чуть розовеющими скалами, была почти пуста. Лала остановилась и беспомощно завертела головой. «Восхода» среди кораблей она не обнаружила.
Лириш, заметив ее замешательство, приподнял тонкую рыжую бровь:
– Что?
– Где корабль, на котором я прибыла? – озабоченно спросила Лала, не переставая рассматривать пристань.
– Погрузился и ушел. Тебя это больше не должно заботить.
– Стойте! – Лала схватила его за плащ. – В воде было зелье? Сколько я спала?
– Это тоже не должно тебя заботить. Шевелись! – Лириш презрительно выдернул край плаща из ее руки.
Лала осталась на месте. Страх, неуверенность, отчаяние и полное непонимание происходящего смешались у нее в голове, превратившись в холодную злость, колющую изнутри. Все шло не так, как она видела в своих мечтах о доме. Виноват в этом был стоящий рядом человек. А также та странная женщина в белом, и капитан Рурк, и Тик, и Ростер, и все эти безликие фигуры в плащах. Мир по-прежнему был против нее, и ей до судороги в скулах захотелось перекусить горло этому миру, чтоб хлынула густая порченая кровь и смыла все, подобно весеннему паводку. Она смотрела на Лириша и почти не различала его черт за густой лиловой пеленой, неровно наползающей на глаза. В голове клубилась тьма, из прокушенной губы теплой струйкой текла на подбородок кровь. Боли она не чувствовала, шипения своего не слышала:
– Никуда не пойду, пока не получу объяснения.
Рука Лириша,