Сама себе хозяйка. Марианна Красовская
уговорила меня ученицей взять, обещала работать днем и ночью.
– А мне что делать? – растерялась я.
– Ну как, где одна бумага, там и две. Я уже умею подделывать Прохорову подпись. Тебя тоже ученицей оформим. Всего и нужно-то за него взнос по патенту платить да следить, чтобы он не помер. А все остальное – наше личное дело. У меня и клиенты уже есть. Один так и вовсе большой заказ оставил, задаток внес. Да что я все про себя? Ты-то где жила?
Я ей кратенько рассказала очень подретушированную версию. Дескать, жила с дядькой, работала на постоялом дворе, надоело хуже горькой редьки. Дар есть, но кому он в деревне сдался? А потом студент один… короче, любовь у меня случилось. Он мне денег оставил немного, я и взбрыкнула. Уговорила дядьку меня в Буйск отвезти. Работу вот искала, а нашла дом свой и сестру.
– Студент, говоришь? – подперла щеку рукой Аглая. – А ты рисковая. Замуж потом как собираешься? Муж, когда узнает, пришибет ведь!
– Никак не собираюсь, – заверила ее я. – Больно мне мужики нужны! Вот стану богатой и известной, там подумаю. С деньгами меня, если нужда припрет, любой возьмет и спасибо еще скажет.
– И то верно. Я так же думаю. Единственное…
– Что?
Она наклонилась ко мне так низко, что коснулась грудью столешницы.
– На Север хочу. Там даже женщина патент получить может. А еще, говорят, женщина может собственностью владеть и жить самостоятельно!
– Теперь и я на Север хочу. Поехали?
Аглая погрустнела.
– Уже лечу. Денег на дорогу надо? Надо. На житье надо? Надо. На одежду теплую, на инструменты, да и патент не бесплатный. Я все думала, что дом продам, а теперь не выйдет. Твой это дом. Ну, работать будем, откладывать, что думаешь?
– Думаю, что с домом надо решать, – вздохнула я. – Если сможем, то и продадим, и уедем.
– Решать надо, – согласилась Аглая. – Вот утром артефакт доделаем и в город пойдем. И в ратушу, и к скупщику заглянем. А пока спать.
– Рано еще, – запротестовала я. – Я сейчас поковыряюсь.
– А ты думаешь, у меня свечи бесплатные? – усмехнулась сестрица. – Нет, хватит работы на сегодня. Пошли, я тебе покажу, где я ночую.
Дом мы все же обошли. Он был совершенно пуст. Если и оставалась раньше какая-то мебель, то ее давно продали или украли. От былой красоты немного осталось. Как я поняла, на цокольном этаже была мастерская раньше, кухня и пара кладовых, а сверху – хозяйская спальня, детская и уборная. Сейчас тут было темно и сыро, крыша протекала, окна заколочены досками изнутри, обои отваливались клочьями, а пол прогнил. Что-то я сомневаюсь, что кто-то этот клоповник купит.
– Тут твоя детская была, – сказала Аглая, поднимая выше драгоценную свечу. – Чувствуешь что-нибудь?
– Ага. Крыса тут сдохла или голубь. Пошли отсюда, холодно.
– Совсем не помнишь, да?
– Совсем. Говорят, меня по голове ударили. Я потом долго не в себе была, но ничего, поправилась, – как “долго”, уточнять не стала. – Ничего из детства не помню, ни родителей,