Дом Змеи: Восхождение Королевы. Ольга Федорова
нной. Ещё немного, совсем немного надо потерпеть… Но годы шли. За первым десятком жизни с ненавистным супругом шёл второй, а потом и третий. Они были похожи друг на друга, они заставляли женщину чувствовать себя зверем, которого на охоте поймали в ловушку.
Он прекрасно знает, что умрёт. Мечется по клетке. Только сделать ничего не может. А охотники с копьями и кинжалами подбираются вплотную. Секунды до удара какого-то смелого “рыцаря” проходят сквозь тело и становится почти физически ощутимыми. Так и миссис Линтон попала в ловушку. Загонщиком был её собственный отец, десница короля, а ловушкой – брак с мужчиной, который величайшей радостью в своей жизни видел обучение и воспитание своей неразумной супруги. Ну и попытку пробраться поближе к власти, конечно же, как можно забыть о таком? За столько лет брака Корнелия так и не поняла кем она была для супруга: статусом, развлечением или попыткой достичь собственных целей более лёгким путём? Наверное, всё и сразу.
Стук в дверь заставляет вздрогнуть. Кажется, даже служанка, которая расчесывала мягкие волосы цвета горького шоколада, на пару секунд потеряла самообладание и опасливо оглянулась. Миссис Линтон даже спрашивать было не нужно, чтобы понять: за дверью стоит её супруг. Она из тысячи узнала бы эти отрывистые жёсткие стуки в дверь. Только он всегда и неизменно делал три удара. Всегда с одинаковыми паузами. Всегда… Он вообще редко что-то менял. И в этом была слабость мужчины, но сила его жены. Корнелия умела наблюдать. И запоминать. Она была дочерью десницы короля. Сам король раньше, ещё до замужества, интересовался порой мнением юной девушки, чем подтверждал её ум. Отбросив воспоминания о былом вместе с пустыми сожалениями баронесса в зеркало принлась наблюдать за суетливой служанкой, открывающей двери для своего господина. Тот факт, что Корнели так и не дала разрешения войти, а сама сидела полностью обнажённой перед зеркалом никого не смущал. Никто не пойдёт против кормящей руки. Особенно, когда рука эта принадлежит тирану.
Барон Линтон был недоволен. Впрочем, в этом абсолютно точно не было ничего необычного. Корнелия ещё ни разу не видела своего мужа в добром расположении духа. Она уже и не надеялась на то, что однажды увидит улыбку. Или хотя бы намёк на неё. Хотя, на самом деле, это было не совсем верно. Корнелия не надеялась получить это тепло в свой адрес. Собакам и лошадям мужчина дарил теплоту сполна. Даже кубок и вино получали гораздо больше доброты в свой адрес, чем баронесса или слуги. Возможно, барон просто не любил людей? Если это так, то всё становилось куда проще.
Корнелия смотрела в зеркало на то, как муж приближается к ней. Впрочем, при этом она даже не пыталась встать со своего места, прикрыться или высказать какой-либо другой знак уважения в адрес супруга. Костяной гребень разбирал горький шоколад волос на части, позволяя ему переливаться в свете свечей. Баронесса прекрасно знала, что будет дальше. Когда мужчина приближается достаточно близко, взгляд Корнелии в отражении перемещается с волос на его лицо:
– Мой дорогой супруг, чем же я обязана Вашему визиту в столь ранний час? – миссис Линтон едва сдерживалась, чтобы ни одна капелька язвительности не пролилась в её голос. Как бы стара и опытна она ни была, всё равно жить ещё хотелось. Пусть порой Корнелия и не могла ответить себе на самый простой вопрос: зачем?
Как и ожидалось, вместо ответа подошедший мужчина схватил жену за горло, резко дёргая на себя, чтобы Корнелия повернулась. От резкого движения женщина падает на пол со своего места, пальцами хватаясь за руку мужа. Попытка отцепить от своего горла чужие пальцы была почти отчаянной: баронесса прекрасно знала, что никакого результата не будет. И всё же всё ещё пыталась сделать так, чтобы “нежно любимый” супруг позволил хотя бы маленькому глотку кислорода попасть в лёгкие. Забавно. Ведь люди уверены, что демоны неуязвимы. А на деле оказывается, что они ничуть не менее уязвимы, чем простые смертные. Барон отпустил свою ладонь лишь после того, как в глазах супруги замечает отчаянный страх. Наградой служит судорожный вдох. Корнелия падает мужу в ноги, прижимая ладони к горлу и заходится в судорожном кашле. Лёгкие горят огнём, причиняя дополнительную боль.
– Ты опаздываешь, Корнелия. Тот факт, что твой отец десница короля, не даёт тебе никакого права проявлять неуважение к своему супругу. Если бы мы только не торопились… – продолжать не нужно. На спине всё ещё были видны следы предыдущего воспитания от мужа. Полосы от солёного кнута всегда заживали хуже. Впрочем, муж всегда умудрялся наносить удары так, чтобы ни один из них не оставлял шрамов. Каждый раз за это надо было благодарить. Словно барон Линтон действительно сделал хоть что-то хорошее.
– Простите, барон… – комок гордости встаёт в горле. Так что каждое слово Корнелия буквально выдавливает из себя. В них нет ни капли искренности. Если бы мужчина действительно не торопился, он бы наверняка уже взялся за то, чтобы напомнить супруге её место. Но тот лишь презрительно усмехается, слегка толкает жену в бедро носком своей туфли, а затем устраивается на её кровати. Служанка тут же распахивает окно, несмотря на то, что на улице стояла поздняя осень. Корнелия всегда мёрзла. С самого раннего детства мама кутала дочку в тёплое одеяло и просила слуг поддерживать камин зажженным всю ночь. Потом мама умерла.