Будни выходных и праздников поручика XXI века и его друзей. Василий Суворов
в конце коридора комната соседа Олега и его подруги. С Олегом Ваня «на двоих» хату снимает. Розана туда обычно тоже не заходит. Тем более сейчас там её быть не может, но всё же заглянул.
Пусто.
«Опоздал», – подумал он.
Звонит:
– Ты где?
– В больнице уже… «Скорая» приезжала… – со всхлипываниями ответила Розана.
– Какая больница?
– Шестая. Городская…
– Еду.
«Опять, шестая… – снова подумалось ему. – Преследует меня эта цифра. Ладно. Я не суеверный».
Выбежал на улицу. Через дворы, бежит к дороге. С руки, поймал «тачку». Едет в больницу.
Да! «Куда же он, всё-таки бежит?» – спросите вы. – «Кто в больнице? Почему?»
Его жена. Розана Загибова. Гражданская жена. Поэтому и фамилии разные.
Нет. Не рожает. Живот болел. Сильно болел. Что-то по-женски.
Приехал в больницу. Прошёл в приёмный покой.
В широком тамбуре справа деревянное с многослойной бежевой окраской двухстворчатое окно, как окно раздачи пищи в столовой.
Разузнал что-где. Где Розана? Что с ней? Как к ней пройти?
Ему сказали, что к ней пройти нельзя, можно только подождать в коридоре направо. Что её сейчас вывезут.
Прошёл в конец тамбура, за глухие двухстворчатые двери, сейчас распахнутые – лето. Попал в узкий коридорчик, ведущий направо, огибая будку с окошком. Выход из него через двухстворчатую дверь, с мутными толстыми зеленоватыми стёклами. За дверью, пустой длиннющий широкий коридор, расширяющийся вправо, так как на уровне дверей, задняя стенка будки приёмного окошка в стене дверь для прохода внутрь будки. Стены и двери такого же бежевого цвета. На полу коричневый кафель, с редкими вкраплениями белых, но уже пожелтевших плиток. Справа большие окна. У подоконников стояли, отдельно друг от друга, несколько человек. Видимо, тоже кого-то ждали. В левой стене посередине коридора двухстворчатая широкая деревянная дверь с табличкой: «Посторонним вход запрещён».
«Надо ждать, здесь, – осматриваясь, думал он. – Сейчас должны вывезти. Вывезти?! На каталке что ли? Тут даже присесть негде. Хотя, что это я? В армии тоже обычно в коридорах сидений нет. Мы военные к этому привыкшие. Да и смогу ли я сейчас вот так спокойно сидеть?»
Волнуется. Места себе не находит. Ходит туда-сюда, как тигр в клетке.
«Хорошо, что военные туфли на мягкой подошве и с мягким каблуком, не стучат, – сообразил он, – а то сейчас начали бы фыркать. И так-то вон посматривают недовольно, как я хожу».
Вывезли.
Пухлая круглолицая санитарка с недовольным лицом натужно сдвигая после остановки, но сдвинув с места уже непринуждённо толкала перед собой большую, но очевидно нетяжёлую каталку.
Розана лежит на каталке. Дрожит. Плачет. Прикрытая, аккуратно заправленным, шерстяным тёмно-коричневым одеялом.
«Заправлено прям как по-армейски!» – всплыло у него в мозгу.
Простыня к телу, сверху одеяло. Простыня загнута сантиметров на двадцать, со стороны