Кровавый Король. Элизабет Кэйтр
стало намного легче обслуживать замок.
Несколько раз архитекторы порывались предложить королю новый план замка, с обновлённым экстерьером и интерьером, но Видар настаивал, чтобы большинство дворцовых зал сохранило первозданный вид, а вот комнаты отдавались в личное распоряжение работников.
Спустя несколько минут альвы оказываются в тронном зале. Видар намеренно ничего в нём не менял, стараясь сохранить светлую память об отце и матери. Те же арки, открывающие вид на альвийские сады вокруг замка, те же витражи над головой. Только трон, с золотыми ветвями переплетённых деревьев вместо спинки, теперь стоял в гордом одиночестве.
Видар одобрительно кивает Себастьяну, занимая своё место. Генерал отдает приказ запускать придворную знать. Король приветственно поднимает руку под восхищённые возгласы, борясь лишь с одним желанием – поскорее завершить клоунаду, что так любят Всадники.
Среди знати находит бесконечно-влюблённый взгляд герцогини Кристайн. Отправляет ей сдержанный кивок, отчего альвийка широко улыбается, довольная маленькой победой в большой войне за сердце короля.
– Ваше Величество! – Голос генерала Себастьяна громко разлетается по Лазуритовой зале. – Делегация из Пандемониума прибыла в составе Господина Всадника Смерти, Господина Всадника Войны и Госпожи Верховной Тринадцати Воронов.
Немое восхищение волной окатывает присутствующих. Последний раз Всадник Войны показывался в правление Короля Тейта Рихарда, когда тот был в возрасте Видара.
Огромные резные двери распахиваются. Сначала появляются Всадники. Оба в строгих одеждах чёрного цвета, один из них опирается на трость, слепым взглядом смотря чётко в глаза короля, а второй с наглой ухмылкой на усыпанном шрамами старческом лице, одобрительно оглядывает генерала.
За их спинами виднеется рыжая копна кучерявых волос. Чем ближе они подходили, тем Видар мог внимательнее рассмотреть фигуру в чёрном тёплом плаще с соболиной накидкой.
Троица останавливается перед королевским пьедесталом, а незнакомка, наконец, поднимает глаза. Глаза, которые терзали короля каждую ночь.
Их взгляды пресекаются. В её – демоны отстукивают ирландскую чечётку, в его – отвратительное безразличие и нескрываемое раздражение.
Видара будто током прошибает. Ему почему-то кажется, что она чувствует тоже самое. Он успевает разглядеть, как, на долю секунды, её лицо перекосилось, а зрачки стремительно расширились. Всего лишь доля, и обладательница бледной кожи и россыпи ярких веснушек на носу, снова стоит, как фарфоровая кукла.
– Приветствую Вас в Халльфэйре, – его бархатный тембр впитывается в белую кожу.
Сердце Эсфирь замирает, равно как и она. Единственное, что ей удаётся – состроить недовольно-хмурую мину на лице, будто перед ней разлагается труп, а не сдержанно улыбается альв. До одури красивый долбанный альв.
От него веет силой. Даже незначительное моргание превращается в какое-то невероятное зрелище. Она не может отвести глаз от его лица, что при ярком свете дня будто бы искрится